Сказала важно Крутикова Лена,

 Кем быть, конечно, ей не всё равно,

 Мечтает быть она одновременно

 Киноактрисою и зрителем в кино!..

 Сказал Сергей, державший в банке рыбок,

 Писателем давно он хочет стать,

 Но он так много делает ошибок,

 Что просто ненавидит он писать!..

 Но успокоили Серёжу Таня с Леной

 (по русскому у них обеих «пять»):

 Серёжа пишет пусть свои поэмы,

 Они ему ошибки — исправлять.

 Здесь спор ребячий разгорелся снова,

 Но в стороне раздался плач негромкий,

 И все заметили Танюшу Иванову,

 Сидящую на ящике в сторонке.

 Бежали слезы по щекам рекой.

 Танюша всхлипнула глубоко и затем

 Сказала, слезы утерев рукой:

 «А мне придётся, значит, быть никем,

 Раз все профессии вы сразу расхватали…»

 И вновь у Тани слезы засверкали.

 Но Таню успокоили подружки:

 Работа в будущем для Тани тоже есть,

 Профессий на земле так много нужных,

 Что их, пожалуй, всех не перечесть.

 И, чтобы с выбором Танюше не возиться,

 Советовать наперебой все стали ей

 Стать почтальоном или проводницей

 И даже укротителем зверей!

 Но бег минут, увы, неумолим,

 Но ход часов нам всё ещё неведом,

 Ребята не заметили, как им

 Пора пришла уже идти обедать.

 Послышалось из окон: «Детвора!

 Обедать время! Час пришёл! Пора!..»

 Кричали мама Светы, Колин папа,

 Олега бабушка и дедушка Петра:

 «Обед простыл! Вы слышите, ребята?

 Довольно вам шуметь! Домой пора!»

 На улицах Москвы был полдень знойный,

 И на призывы бабушек и мам

 Ребята стали шумно, но достойно

 Спокойно расходиться по домам.

 Шли сталевары, клоуны, артисты,

 Шли балерина, токарь и пилот,

 Шёл космонавт суровый и плечистый,

 Что космолёт свой к Марсу поведёт.

 Геолог шёл, и повар, и водитель,

 Шли музыкант, писатель и атлет,

 Киноартист шёл, критик, укротитель

 И скульптор, и художник, и поэт.