– Конечно, помогу! – обрадовался Сандро. – Всё сделаю!

Через час трое приезжих сидели за накрытым столом, с аппетитом ели шашлык, сыр, лаваш и, хотя только что познакомились, оживленно разговаривали. Вопреки подозрениям Гочи, постояльцы Сандро не напоминали тех немцев. Здоровые грузинские мужики, с грубыми лицами, классическими орлиными носами и холодными глазами под широкими сросшимися бровями… Манерами и волчьими повадками они скорее походили на Азата. Тоже абреки, только рангом пониже. И держались они, как подчиненные. Когда хозяин входил со свежим шашлыком, разговор прекращался, и все трое бросали на него недобрые взгляды.

Но Гоча их не боялся. По характеру тушинец – почти хевсур, или сван, а с ними, как хорошо известно, лучше не связываться – люди жесткие, бесстрашные. Всё ведь от силы духа зависит. Даже поговорка такая есть: «Если сердце из железа, и деревянный кинжал хорош!» А под телогрейкой у Гочи висел самый настоящий родовой кинжал, который не заржавел за сто пятьдесят лет, потому что время от времени пил кровь врагов. Хотя в последние десятилетия этим не хвастались.

Вино и чача остались нетронутыми. Гоча отметил, что гости Сандро были бы не против выпить, но Азат им запретил. Или просто не одобрил, а они его послушались. Вообще, Гоче показалось, что все трое были раньше знакомы. Или у них был общий знакомый и общие дела.

Краем уха он услышал, что упоминали о каком-то вертолете, который должен прилететь за этими двумя. Не похожи они, правда, на тех, за которыми вертолеты прилетают. И лица простецкие, и куртки дешевые, камуфляжные, и свитера крупной домашней вязки… Только ботинки дорогие – высокие, на шнуровке, как у Азата… Хотя кто их сейчас разберет – у богатых свои причуды. Да и какая Гоче разница? Они ведь не у него живут…

Неожиданно Азат вежливо подозвал его, поблагодарил за вкусный обед, поинтересовался: когда закрываются дороги, много ли народу остается зимовать наверху? И его сотрапезники спрятали недобрые взгляды, даже улыбались. Но они не перестали быть волками: просто натянули овечьи шкуры, а суть осталась прежняя, и исходящая от всей троицы угроза никуда не делась, может, только чуть снизилась.

– В конце сентября уже пойдет снег, а с октября по июнь дороги закрыты, – обстоятельно рассказал Гоча. – У нас многие остаются, а в Шенако только две семьи. В Дартло и вовсе один Арсен зимует…

Гости переглянулись.

– А правда, что в здешних краях свои обычаи, не такие, как на равнине? – спросил Азат.

Гоча понял, что тот просто заговаривает зубы, отвлекает. Только не понял – зачем?

– Правда. Мы православные христиане, но свинину в Тушетию ввозить запрещено, хотя внизу мы ее едим, – также обстоятельно ответил хозяин. – Здесь есть святые места, куда женщинам нет входа. Например, в нашу православную церковь женщин не пускают – таковы заветы предков.

– Спасибо, отец. – Азат встал, давая понять, что обед закончен.

Сандро увел своих гостей, Азат почти сразу ушел спать. И Гоча тоже лег, но привязал дверь веревкой, а под подушку положил «харбук» – большой однозарядный пистолет, стреляющий самодельным патроном из обрезанной винтовочной гильзы с шариком от подшипника на мощном пороховом заряде. Такой пробивает человека навылет.

Ночь прошла спокойно. Следующие три дня шел дождь. Азат никуда, кроме туалета, не выходил. В еде он был непривередлив, довольствуясь хинкали, мамалыгой, сыром. Гости Сандро больше обедать не приходили.

На четвертый день дождь перестал, тучи рассеялись, горные хребты вновь проявились во всей своей красоте и величии.