И ей вообще-то не надо ни о чем волноваться. У Клодин нет ни малейшего намерения позволить церемонии состояться. Она уверена: что бы в письме ни содержалось, этого вполне достаточно, чтобы расстроить свадьбу.

Глава 6

Я лежу в кровати, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами рядом со вздрагивающей Алисой и жду, пока она крепко заснет. Марк организовал нашу свадьбу, а его бывшая жена-психопатка доставила мне домой письмо через какого-то громилу, в чьем телефоне красовалась фотография моей малютки-племянницы. Что же, черт возьми, в самом письме? Я знаю, что Клодин хочет вернуть Марка – она не раз и не два заявляла это. Скорее всего, полна решимости или унизить бывшего мужа, чтобы мне захотелось его бросить, или же сделать что-либо еще, что заставит Марка отказаться жениться на мне.

У меня замирает сердце. Рич. Но откуда Клодин знает, что́ мы натворили? Я никогда ее не видела, да и живет она во Франции. До сегодняшней ночи я не рассказывала о случившемся ни одной живой душе. Вот если только Рич кому-нибудь проболтался… Но он на такое не решился бы. Ему терять куда больше, чем мне. Лу и дети значат для него все.

Я поглядываю на светящийся в темноте будильник Алисы: двадцать минут пятого. Я обязательно должна выяснить, говорил ли он хоть кому-нибудь. Я смотрю на Алису, уже мирно посапывающую, и очень осторожно, чтобы ее не потревожить, откидываю одеяло и выскальзываю из постели.

Пока я пробираюсь к двери, натыкаясь на какие-то валяющиеся на полу вещи – среди прочего перевернутая щетка для волос и разбросанные книги, – мне в голову приходит одна мысль, и я обхожу кровать, чтобы взять мобильник сестры, прежде чем добираюсь до выхода и тихонько проскальзываю в коридор. Войдя в гостиную, щелкаю выключателем, закрываю дверь и осматриваюсь.

В квартире Алисы царит привычный беспорядок: на полу кучей валяются разбросанные журналы вперемешку с нераспечатанными письмами и парой сброшенных впопыхах туфель рядом с забытой грязной тарелкой и стаканом, но мне удается разглядеть ее лэптоп, лежащий на ковре рядом с диваном. Пока он оживает с тихим жужжанием, я набираю 150 на мобильнике Алисы и после нескольких машинальных щелчков добираюсь до опции «Пропажа и кража».

Кто-то спрашивает меня, чем может помочь с моим номером, словно на дворе вовсе не четыре часа утра. Я уже собираюсь сказать, что у меня украли телефон, как вдруг понимаю, что это может быть чревато необходимостью ссылки на заявление в полицию, что подразумевает наличие обращения туда. А я едва ли смогла бы это сделать без разъяснения обстоятельств пропажи.

– Да, здравствуйте, – тихо говорю я. – Я звоню, потому что нигде не могу найти свой телефон, и пока не разыщу – вполне вероятно, что его действительно похитили, – вы не могли бы заблокировать его? Я звоню не со своего номера.

Я называю им первые две буквы своего пароля – девичьей фамилии мамы, – после чего меня спрашивают, хочу ли я заблокировать все входящие и исходящие звонки по сим-карте или все исходящие звонки и сообщения, а также не хочу ли я заблокировать и сам телефон?

– А вы можете заблокировать все сразу, пока я не найду телефон? – Мне не хочется, чтобы тот тип смог видеть мои сообщения. Почему я не поставила туда более сложный пароль, чем четыре первые цифры моей даты рождения? – Со вчерашнего вечера не было никаких звонков или были? – спрашиваю я, замерев в ожидании жуткого ответа.

Однако, к моему удивлению, мне сообщают, что последний номер набирали вчера вечером в половине одиннадцатого. Это я звонила Марку, чтобы пожелать ему спокойной ночи, так что пароль, наверное, сослужил свою службу.