Брайан Гарфилд. Кто следующий?
Срок полномочий президента и вице-президента истекает в полдень двадцатого января; сроки полномочий сенаторов и членов палаты представителей — в полдень третьего января… затем начинается срок полномочий их преемников.
Конгресс обязан собираться не менее одного раза в год, и такие заседания должны начинаться в полдень третьего января… ЧАСТЬ I ПЯТЬ БОМБ
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 2 ЯНВАРЯ
22:45, восточное стандартное время.
Тело девушки было обнаружено человеком в плаще. Это произошло в узком переулке, рядом с пересечением Юклид-авеню и 14-й Северо-Западной улицы. От этого места, окруженного рядами кирпичных домов, веяло чем-то зловещим, несмотря на близкое соседство оживленных городских кварталов. Сначала человек в плаще отпрянул от тела. Он замер, прислонившись к стене, затаив дыхание и закрыв глаза, но в конце концов опустился на колени и начал шарить рядом с телом и под ним, хотя надежды было мало. Если на девушку напали, чтобы ограбить, сумочка уже стала чужой добычей. Машина ехала медленно. Человек в плаще заметил ее, только когда она остановилась, но было уже слишком поздно. Луч света впился в него и пригвоздил к стене. Он поднял руку и, прикрывая глаза, услышал, как дверца машины открылась и со щелчком захлопнулась. Раздался голос: «Повернись кругом! Руки вверх, к стене!» Человек в плаще подчинился. Он был знаком с процедурой. Он поставил ноги в метре от основания стены и уперся в нее ладонями. Полицейский обыскал его и, не найдя ничего заслуживающего внимания, скрипя ботинками направился к телу. Из патрульной машины вышел второй полицейский. Первый сказал: — Она уже мертва. Пошли вызов — нам нужна машина. Человек в плаще услышал, как первый полицейский поднялся и сделал два шага вперед. Его голос резко изменился: до этого он был сонным, теперь стал напряженным и злым. — Чем, черт возьми, ты это сделал? — Я ничего не делал. Он почувствовал жесткую хватку на плече, полицейский резко развернул его и защелкнул наручники на запястьях. — Теперь сядь. Он соскользнул вниз, опираясь спиной о кирпичную стену. Мелкий дождь затекал под воротник плаща, и он поерзал, чтобы немного прикрыть шею. Свет бил ему в глаза, и он прищурил их, почти закрыл. — Ты грязный ублюдок, — сказал полицейский очень тихо. Когда ботинок подцепил его за ребра, он на долю секунды опередил движение ноги и, опрокинувшись набок, ослабил силу удара; боль была резкая, но ничего не сломалось. Он остался лежать на боку, прижимаясь щекой к гравию. Он давно прошел науку подчинения. Стоит только оказать сопротивление, и они выпустят из тебя все внутренности. Нога полицейского качнулась, и человек в плаще приготовился к следующему удару, но тут подошел другой полицейский. — Успокойся, Пит. — Ты не видел, что этот сукин сын сделал с ней. Взгляни. — Ничего, успокойся. Какой-нибудь блюститель справедливости увидит, что на нем нет живого места, и его отпустят — а нам влепят выговор. — С каких это пор кто-нибудь сможет разглядеть синяки на шкуре черномазого? — Но полицейский не ударил его второй раз. Другой полицейский подошел к мертвой девушке. Присвистнул: — Господи Иисусе! — Да. — Чем он это сделал? — Понятия не имею. Должно быть, он выбросил нож. — Тут нужен не просто нож. — Я взгляну вокруг. Первый полицейский начал осматривать переулок, а второй подошел к человеку в плаще. — Поднимись. |
