– Хотите чаю?

– Да, пожалуй, это хорошая мысль, – кивнула мадам Ромена. Затем, спохватившись, добавила: – Спасибо.

Решив, что экономить не время, я достала из запасов самый лучший, полученный в подарок на новоселье чай и насыпала точно отмеренное количество в заварочный чайник. Доставая чашки и разливая напиток, аромат которого чуть дурманил, я гадала, в каком настроении и зачем пришли ко мне клиенты. Поймав же взгляд мадам Ромены в тот момент, когда отдавала ей до краев наполненную чашку, я вздрогнула, словно рядом молния ударила, ибо поняла цель визита. Супруги Пуррье искали у меня утешения. У меня. Утешения.

Пришедшее озарение придало мне сил. Да, я могу и дальше заниматься самобичеванием, обвиняя себя во всех смертных грехах, но наличие рядом со мной людей, которым неизмеримо хуже, придало мне сил и мобилизовало невесть откуда взявшиеся внутренние резервы.

Решив, что имею моральное право на применение магии, я незаметно прочла заклинание, улучшающее настроение, и с удовлетворением заметила, как прямо на глазах исчезает похоронное выражение с лиц людей, сидящих напротив.

– Как прошли слушания по делу Ральфа? – поинтересовалась я.

Мсье Пуррье с признательностью на меня взглянул, супруга же его заговорила:

– Как и было обещано. Никаких неожиданностей. Ральфу присудили две с половиной дюжины месяцев отбытия наказания, скорее всего, на горных шахтах, но в конце следователь намекнул, что если мой сын будет вести себя хорошо, то уже через полтора года сможет вернуться в столицу свободным человеком.

Я не сдержала восхищенный возглас:

– Так это же отличная новость! После того, что случилось с Наваррой.

– Да, Айлия, вы, вероятно, правы. – Подстегиваемый действием заклинания, мсье Пуррье даже чуть улыбнулся. – На столь благоприятный исход после всего, что Ральф натворил, сложно было рассчитывать. Полагаю, дело в том, что с момента памятного заседания мы уже успели свыкнуться с мыслью, что наш сын жив, и восприняли даже мягкий приговор как трагедию. Хотя скажи нам кто месяц назад, что Ральф цел и невредим, просто пару лет поработает в горах, радости не было бы предела.

– Но эта история поставит крест на его карьере! – Вместе с приемлемым настроением к мадам Ромене вернулось и желание играть главную роль в трагическом спектакле под названием «Жизнь мадам Ромены Пуррье как она есть».

– Не скажите, – со знанием дела возразила я. – Если мне не доверяете, поройтесь в биографиях политических деятелей средней руки. У некоторых из них можно найти в прошлом эпизоды похлеще.

– Правда? – Клиентка с загоревшейся в глазах надеждой уставилась на меня, словно мои слова могли гарантировать Ральфу успех на политическом поприще.

– Вы же понимаете, что загадывать ничего нельзя. Но я твердо уверена, что будущее Ральфа лишь в его руках.

– А знаете, эта девочка с пластинки, Ротани, она обещала ждать моего сына. А если получится, то даже приехать его навестить. Правда, она милая? Нам с мужем они показались отличной парой.

Ничего себе. Подобного поведения от Ротани Поддриго я никак не ожидала. Неужели она не побоялась гнева семьи? Хотя семья‑то была – один дедушка, который вполне мог решить, что деньги и положение у внучки уже есть, а замешанный в самом большом за последний год скандале муж лишь добавит ей популярности. Или же старый Штрайн мудро полагал, что Ротани, получив под его крылом достойное воспитание, должна иметь право принимать решения самостоятельно.

– Вот видите, – улыбнулась я ожидающей моей реакции клиентке. – Жена у Ральфа уже есть, а когда он вернется, то популярность, полученная в результате его выходки, сыграет вашему сыну на руку.