- Задушена, - пробормотал Фишер. Это был не вопрос. Он повторил слово, будто хотел убедиться в реальности абсурдного факта.

- Когда вы виделись с мадам Моос в последний раз?

- Два или три дня назад.

- Так два или три?

- Какая разница? Мадам Моос никогда не занимала в моей жизни того места, которое вы ей от, водите. Я с ней встречался время от времени, но очень нерегулярно, и не заботился о том, чтобы специально фиксировать место, время и обстоятельства.

- Три дня назад мадам Моос ушла от своего мужа.

- Я этого не знал.

- Она поставила вас в известность о своем решении?

- Нет. Для меня это так же неожиданно, как и для вас.

- Извините, месье Фишер, но для меня это не неожиданно.

Штраус попытался выпрямиться в своем кресле, но это было затруднительно, и он поморщился. Фишер повысил тон.

- В конце концов, инспектор, что означает эта перепалка, не носящая никакой законной формы? Я что, должен считать себя под подозрением? Если это так, то вы позвольте мне подождать официального приглашения.

Штраус поднялся.

- Да, так будет лучше.

Фишер не ожидал такого ответа. Он поднялся, в свою очередь чувствуя, что начинает нервничать. Ему нужно было походить, немного размяться.

- Все это смешно. Я понимаю ход ваших мыслей и, следуя логике, считаю естественным, что, несмотря на всю абсурдность такой гипотезы, может показаться, будто я замешан в этом деле. Однако осмелюсь предположить, что ваш здравый смысл возьмет верх. Неужели вы действительно думаете, что смерть мадам Моос может каким-то образом меня обеспокоить?

- Я думаю, месье Фишер, что вы несете часть ответственности за эту смерть. Я также думаю, что ее причиной послужил факт, о котором вы умалчиваете.

- Какой факт?

Фишер, разозлился, поняв, что теряет самообладание, тогда как Штраус, словно через силу, монотонным голосом продолжал объяснять:

- Ваш разрыв с Урсулой Моос.

- Я же вам сказал, что мои отношения с мадам Моос никогда не выходили за рамки приличий.

- Сожалею, что обманул вас, месье Фишер, но нам известно, что вы регулярно встречались с мадам Моос на вилле на берегу озера, снятой на имя вашего управляющего месье Шлимана.

Фишер поджал губы, но сдержался.

- Предположим. Но эти встречи были для меня лишь простым приключением.

- Так я не правильно выразился, употребив слово "разрыв"?

- Слово точное, если вам нужны конкретные факты. Мы с мадам Моос решили прекратить наши отношения.

- По обоюдному согласию?

- По обоюдному согласию.

- Прекрасно, - сказал Штраус, - и все-таки я хотел бы задать вам последний вопрос.

- Только побыстрее.

- Где вы были вчера вечером?

***

Хорошо известно, что у невиновных никогда нет алиби. Поэтому инспектор Штраус не слишком настаивал, когда Андреа Моос, с раннего утра подвергнутый допросу, очень расплывчато вспоминал, что он делал приблизительно в то время, когда было совершено убийство.

- Я был дома... Да, один... Свидетель? Какой свидетель, если я был один? Штраус ожидал, что получит идентичный ответ от Фишера или что тот вообще откажется отвечать. Это было бы вполне характерно для такого туза, привыкшего на все смотреть свысока. Но Фишер разволновался и, вместо того" чтобы прибегнуть к презрительному молчанию, во всех подробностях рассказал такую невероятную историю, что она вполне могла оказаться правдой.

Он утверждал, что незадолго до выхода из дома, около десяти часов утра, ему позвонил какой-то Шмидт, который хотел продать набор критских статуэток, привезенных из Кипра. Этот Шмидт, не желая иметь дела с посредником, назначил встречу своему случайному покупателю на вилле в Винтертуре в девять часов вечера.