Я в это время уже был на льду и подъехав к защитнику Джетс громко, так чтобы все слышали сказал.

— Ублюдок, еще один раз ты сделаешь что-то подобное я тебе все зубы выбью.

Краги снова летят на лёд и мы снова бросаемся друг на друга.

В этот раз у меня получилось сразу же захватить инициативу, плюс я еще и очень удачно попал апперкотом.

Тольянетти сразу поплыл через несколько секунд упал. Вырубил я его наглухо. Нокаутом.

Ну и на закуску я подрался с Хаверчуком. С капитаном Виннипега мы выясняли отношения уже под занавес матча, когда счтё был уже 3–9 и на льду творился ад. С обеих сторон дрались минимум по десять человек, включая вратарей. Наш второй номер, финн Такко и страж ворот Виннипега Реддик смотрели-смотрели на творящееся вокруг безобразие и всё-таки решили тоже померяться силой прямо в центре площадки.

Я в это время уже сидел на Хаверчуке и у меня на плечах висело сразу двое игроков Виннипега. Капитана Джетс я уронил очень надежно, не хуже чем Тольянетти во втором периоде а эти два козла пытались мне за это отомстить.

Судьи в это время растаскивали игроков на другой стороне площадки и до нас добрались с некоторым опозданием.

Так что меня эти уроды из Джетс успели хорошо помять.

Сотряс я точно поймал, может быть не прямо сейчас но по совокупности так уж точно.

Плюс сорванный ноготь, выбитые зубы и перелом двух пальцев правой руки.

В переломах впрочем виноват я сам. Слишком сильно колотил игроков Виннипега.

После матча мы все ожидали жесткой реакции со стороны Боумэна и Феррелла. Главная ударная сила Миннесоты на льду, её самое играющее звено вместо своей работы занималось боксом, как будто мы все тафгаи.

Тут любой тренер взбеситься. Кулаками махать могут очень многие а играть в хоккей на нашем уровне единицы.

Однако к нашему удивлению никаких дисциплинарных мер не последовало. Даже наоборот.

Я этого не видел, так как меня сразу после драки с Хаверчуком увезли в местную клинику. но главный тренер похвалил и меня и всех остальных за бойцовский дух и характер.

«Всё правильно. Эти ублюдки хотели нашей крови, а в итоге умылись своей. Я очень доволен тем как команда показала себя сегодня», — примерно это сказал Боумэн после игры.

Учитывая что как минимум один раз я вступился за игрока нашего фарма, и это не считая чисто хоккейный умений, у меня совершенно неожиданно образовался личный фан-клуб в Мичигане.

Домой в Миннесоту я улетел позже всех остальных. Меня оставили на ночь в больнице и на утро палата где я лежал вместе с Нортоном, у того тоже было сотрясение, только более серьезное, была буквально завалена цветами и письмами благодарности от болельщиков Каламазу Вингс.

В некоторых из этих писем я даже обнаружил признания в любви и как будут говорить в будущем нюдсы очень аппетитных фанаток. Вот такое вот странное проявление народной любви.

* * *

«Побоище в Каламазу», как назвали этот матч в прессе имело далеко идущие последствия.

Наш следующий матч был назначен на двадцать первое число, в гости к Миннесоте прилетел Калгари. Всё первое звено звезд не смогло принять в нём участие. МОи повреждения были наиболее тяжелыми но и Майка с Брайнам Боумэн решил поберечь.

Поэтому вместо игры все трое заехали в уже знакомую мне клинику Фэрвью, где всех троих положили в одну палату.

Утром двадцать второго числа ко мне приехал Валентин Михайлович Каменев, генеральный консул СССР в Сан-Франциско.

С его слов произошедшее в Мичигане вызвало небольшой переполох в посольстве, не каждый день советских граждан, да еще и несовершеннолетних, да еще и таких ценных для государства молотят в американской глубинке.

Каменеву было важно узнать что моему здоровью ничего не угрожает. ПОлучив устраивающий его ответ от лечащего врача консул убыл, пожелав скорейшего выздоровления.