Миллионы людей запишут тебя в неврастенички и сексопатки. Психотерапевт будет просить тебя рассказать о сексуальных фантазиях, а ты их стесняешься, потому что они какие-то жутковатые. И тебе никогда не хочется увидеть их в реальной жизни.

Есть знакомая, которая все никак не поймет, что ей нужно: секс, отношения или секс с отношениями. Секс в ее понимании – это когда в баре знакомишься, за четверть часа напиваешься в лоскуты и едешь к нему. Отношения – это когда есть женатый мужчина, с которым вы все время обсуждаете, почему у вас нет будущего, и рыдаете. Секс и отношения – это когда у тебя есть какой-то мужик, который остается на ночь и готовит тебе завтрак, но он тебя раздражает.

Ну, и кстати, о мастурбации, которая, безусловно, тоже секс. Многие ведь скрывают. Одна подруга раньше уверяла, что она никогда, прямо ни разу не делала этого. Потом призналась.

Другая не испытывала от мастурбации оргазма.

Вот честно: я не знаю ни одного человека, чья сексуальная жизнь, реальная или воображаемая, вписывалась бы хоть в какие-то нормы.

Самым адекватным мне кажется один приятель, которому интересно пробовать все. Нет такой фантазии, которая бы показалась ему слишком странной. У него к сексу такое непорочно-восторженное отношение, что это вызывает уважение и даже немного зависть.

А еще меня радуют люди, которые могут заниматься сексом по скайпу. Я бы, может, и хотела попробовать, но мне смешно. Причем я уверена, что этому самому «смешно» аналитик сделала бы психологическую аутопсию – и я бы поняла, что просто боюсь показаться нелепой или там вульгарной. Но такой уж я человек. Четыре года психоанализа стоили того, чтобы примириться со всеми своими странностями. «Я все еще писаю в кровать, но больше этого не стыжусь» – всё так.

И это, серьезно, большое достижение – принять себя таким вот противоречивым, местами убогим, иногда закомплексованным существом с миллионом каверзных правил и условностей.

Если ты принимаешь свои недостатки, то, возможно, будешь менее категоричен к странностям других людей. А это хотя бы убережет тебя от того, чтобы стать покрытым черной плесенью моралистом, который только и твердит, что говорить с членом во рту – некультурно, что с января по октябрь надо есть лишь оранжевую еду, а трусы выше колена – безнравственно, и все такое.

Моралисты, собственно, противны тем, что не живут, а только знают лучше всех, как это делать. А жизнь – это всегда пугающее, жутко странное, нелепое и непостоянное измерение, где все только и совершают ошибки, выставляют себя идиотами, а во время секса думают о своей учительнице по химии, которая стоит голой перед таблицей Менделеева с хлыстом в руке.

И это прекрасно, потому что нет ничего более скучного и асексуального, чем нормальность.

Ответ, конечно, есть, и он очевидный: женщины не обсуждают секс. Знакомство, впечатления, ум, внешность, даже тело или какие-то странности в сексе, но никогда – сам процесс. Редкая женщина может описать секс достаточно порнографично. Одну мою приятельницу поверг в ступор вопрос, какого размера член у ее любовника. Нет, ну какой вопрос может быть естественнее? А она приходила в себя минут десять.

Мой знакомый каждый раз очень подробно рассказывает о том, какая девушка снаружи, какая внутри, что они делали и сколько раз. Еще он любит секс-вечеринки и, описывая их, тоже не уходит от деталей, а рисует все возможные подробности. И мой лучший друг, гомосексуал, любит рассказывать конкретные порноистории о своих любовниках. В них все откровенно и сексуально. А чтобы узнать о пристрастиях подруг, надо, оказывается, как-то задеть их чувства в фейсбуке.

У женщин сложные отношения с сексом. Ни одна не скажет, что ей нравится, когда мужчина мастурбирует на нее сверху, а она в это время гладит свою грудь. Это слишком грязно.