Месяца через два-три из икринок выходят мальки. Зиму они проводят в тех ручьях, где родились. Весной молодые тихоокеанские лососи обычно скатываются в море (лишь молодь нерки два-три года живет в реках). Но мальки семги не спешат в гости к Нептуну. Лет пять охотятся они в реках, а потом вдруг дружно все разом покидают их. И бывает так, что там, где еще вчера с каждого камня можно было увидеть их веселые стайки, сегодня не встретите ни одного молодого лосося.

Однако не все они уходят в море: часть самцов остается в реках. Зачем? В этом отступлении от правил заключен большой биологический смысл. Дело в том, что самцы лососей погибают быстрее самок. На второй нерест они почти никогда не возвращаются, поэтому на нерестилищах иногда не хватает самцов. Чтобы недостачу эту восполнить, молодые лососи мужского пола и остаются в реке. (Не все, конечно, а часть их, как я уже сказал.) В пресной воде они растут плохо, но созревают быстро и всегда готовы, когда поблизости не окажется больших лохов, оплодотворить икру вернувшихся из моря самок. Эти карликовые — самцы-домоседы развиваются из той же икры, что и другие лососи.

В Ладожском и Онежском озерах живут семги (и самки, и самцы), которые тоже в море не уходят. Большие озера служат им морем: каждый год в положенный срок идут они на нерест в окрестные реки, а потом снова скатываются в озера, совершая таким образом в миниатюре весь цикл миграций, свойственный их виду.

И кумжа в некоторых горных реках и озерах остается на постоянное жительство. Это знаменитая форель — особая раса морской кумжи.

Жизнь в море

Река Выг впадает в Белое море. Однажды в этой реке поймали семгу с меткой. Метку надели на рыбу в Норвегии 10 июня 1935 года, а наши рыбаки поймали рыбу через семь недель после этого. Семга была самкой и спешила на нерест в верховья Выга, где родилась шесть лет назад.

Кто бы мог подумать, что семга в море так далеко уходит от устьев родных рек! Ведь до западных берегов Норвегии, где самку первый раз поймали, проплыла она две с половиной тысячи километров!

Столько же миль преодолела и на обратном пути, но теперь очень спешила: ведь норвежцы задержали ее, когда метили! Каждый день рыба проплывала по пятьдесят километров!

Это значит, что опаздывающая на нерест рыба «думала» только об одном: поскорее бы добраться до реки, к которой звал ее непобедимый инстинкт. По пути попадались ей сотни вполне пригодных для икрометания рек, но она искала ту, в которой резвилась мальком. Она плыла все прямо и прямо, без колебаний и суетливых поисков, хорошо известным ей маршрутом — иначе, если бы плохо знала дорогу, затратила бы на свой героический рейд гораздо больше времени. Ведь пятьдесят километров в день не малая скорость для лососей. (Рекорд — сто километров в сутки!)

Такой же случай произошел на Камчатке. Здесь, когда грузили соленую рыбу, нашли в бочке кету с меткой. Ее пометили месяц назад на острове Унга, близ Аляски, а поймали по другую сторону океана через четыре с небольшим недели!

Другая кета, помеченная на острове Итуруп (Курильские острова), вскоре попалась в сети рыбакам на северном берегу Охотского моря.

Горбуша с меткой, надетой на нее в Корее, за два месяца проплыла более тысячи шестисот километров и снова попалась в руки к людям в Амурском лимане.

Эти факты доказывают, что проходные рыбы, покинув реки, далеко уходят в открытое море.

Впрочем, есть среди них, по-видимому, и домоседы. Например, шотландские семги, которые обычно дальше двухсот километров от берега не уплывают.

Ненасытный аппетит гонит лососей из одного моря в другое. Преследуя стаи сельдей, они не отказываются и от других попадающихся по пути рыб, которых в состоянии проглотить.