В “старые добрые деньки” футбольного насилия, семидесятые и ранние восьмидесятые, действия полиции при возникновении угрозы беспорядков обычно заключались в том, чтобы прибыть на место и арестовать как можно большее число участников беспорядков, что обычно делало плохую ситуацию еще хуже, поскольку ни один уважающий себя моб не допустит ареста своего члена. Я могу вспомнить из своего собственного опыта, а мой жизненный путь был, мягко говоря, тернистым, как, прогуливаясь мимо Шед на Стэмфорд Бридж, я спотыкался о различные штучки, которых было так много, что с легкостью можно было бы вооружить какое нибудь небольшое африканское племя. Так как полиция продолжала обвинять в этой проблеме футбол, а футбол продолжал обвинять общество, полицейская стратегия совершенствовалась и привела к разделению трибун на сектора и использованию полицейскими “тяжелого” вооружения. Все было бы хорошо, но некоторые преисполненные энтузиазма полицейские начальники, как всегда, перегнули палку Своими действиями они озлобили не только футбольных хулиганов, но и “настоящих” суппортеров, которых должны защищать. Это, опять таки, имело негативные последствия: в результате почти все суппортеры стали рассматривать полицию как второго врага, а иногда даже первого, особенно на выездных играх. Сильные мира сего не делали ничего для разрешения ситуации, и она таким образом только усугублялась, и инциденты становились все более частыми.

Получался замкнутый круг. Полиция стала относиться ко всем суппортерам как к хулиганам, а интерес к проблеме медиа давал ей (полиции) шанс показать свою эффективность в борьбе с беспорядками, которые, во многих случаях, она сама своим агрессивным поведением и провоцировала. Решетки, жестокие полицейские меры вкупе с ужасающим состоянием большинства арен привели к тому, что обычный рядовой болельщик стал ощущать себя животным, а значит, и вести себя как животное. Вспоминая те годы, я просто не могу поверить, что мы платили наши кровные денежки, чтобы стоять на открытой трибуне, лишенной каких либо удобств, кроме туалета, причем если бы в любой забегаловке туалет был бы в таком состоянии, то ее немедленно бы закрыли. Запланированный ввод в действие идентификационных карточек и запрет на посещение матчей для приезжих фанов были нелепыми мерами, которые только доказывали, в какой панике находились футбольный истеблишмент, правительство и полиция. Создание полицией подразделений футбольной разведки было, вероятно, шагом в правильном направлении, но использование агентов (таких, как те, кто участвовал в известнейшей операции “Гол в свои ворота”) за пределами крупных клубов было ошибкой. Проникновение в мобы превратилось в игру вслепую. Мы знаем по крайней мере одну группу, парни из которой, вычислив такого агента, целый сезон подсовывали ему фальшивую информацию.

Тот факт, что медиа посвятила нескольким арестам большое количество репортажей, ответственные за проведение операций люди восприняли как признание успеха, которого, по сути дела, как такового и не было вовсе. Единственный шаг, который не сделали ни футбольная общественность, ни полиция, но который, возможно – нет, неизбежна -помог бы, это поинтересоваться мнением самих фанов и попросить их помощи. Вместо этого истеблишмент продолжал смотреть на суппортеров с тем же пренебрежением, а полиция продолжала рассматривать их как потенциальных преступников. Это классический пример навешивания ярлыков, и это ужасная ошибка. Полиция стала оказывать все большее влияние на порядок проведения матчей. Раннее начало, закрытие пабов, перенос игр на воскресенья и, в случае кубковых матчей, даже изменение места их проведения, стали обычным явлением и излюбленной полицейской тактикой, использование которой продолжается по сей день.