— Простите, сэр?

— Мне следовало получить кофе ровно три минуты назад.

— Есть, сэр. Момент, сэр.

Смит опять улыбнулся, потянулся, распрямляя затекшее тело, и вышел из кабины. В фюзеляже, этом промозглом, темном закутке, похожем на железный склеп, сравнение с Сибирью казалось еще более подходящим. Шум достигал почти невыносимого уровня, холод стоял зверский, а металлические ребристые стены, покрытые инеем, никак не создавали ощущения уюта. Так же, как и полотняные сиденья на металлических каркасах, привинченных к полу, — идиотский продукт дизайнерского функционализма. Попытка установить эти, рожденные воображением садиста, пыточные инструменты в исправительных учреждениях Ее Величества вызвала бы волну общенационального гнева.

В шести креслах этой дурацкой конструкции сидели, съежившись, шестеро самых жалких на вид мужчин, каких только ему, Смиту, доводилось встречать. Все они, как и он сам, были одеты в форму немецких альпийских войск. Как и у него, у каждого было при себе два парашюта. Парни мелко дрожали, топая ногами и хлопая ладонями. В воздухе туманом стояло их замерзшее дыхание. Вдоль всего борта по верхнему краю фюзеляжа тянулась туго натянутая проволока, ведущая к выходному люку. К ней были прицеплены страховочные крюки, тросы от которых спускались к сложенным парашютам, и еще куча каких-то узлов. Из одного торчало несколько пар лыж.

Парашютист, сидевший с краю, смуглый парень латинского типа, поднял глаза на Смита. Никогда еще, подумал Смит, не видел он Эдварда Каррачолу таким подавленным.

— Ну? — уныло спросил Каррачола. — Клянусь, они, там в кабине не лучше моего знают, где мы находимся.

— Похоже, он выбирает курс через Европу по запаху, — подтвердил Смит. — Но я не стал бы волноваться.

Он остановился на полуслове — со стороны хвоста вошел сержант-стрелок с дымящимся кофейником и кружками в руках.

— И я тоже, сэр, — сержант вежливо улыбался. — Конечно, у командира есть свои маленькие слабости. Кофе, джентльмены? Он любит прикидываться, будто только и знает, что детективы почитывать, а местонахождение будто ему ребята подсказывают.

Смит обнял замерзшими пальцами кружку с кофе.

— А вы-то знаете, где мы находимся?

— Конечно, сэр.

Он кивнул на металлические ступени, ведущие к турельной установке.

— Вон, сами взгляните.

Смит удивленно поднял бровь, поднялся по лесенке и заглянул в прицел установленного на турели пулемета. Сначала ничего не было видно в кромешной тьме, но постепенно где-то внизу неясно обозначилось призрачное свечение, вскоре превратившееся в геометрически четкую сетку городских огней. По лицу Смита пробежало недоумение, тут же сменившееся обычным невозмутимым выражением.

— Ну, ну, — он вернулся к своему кофе. — Что же им никто не подскажет — вся Европа погружена в темноту.

— Только не Швейцария, сэр, — терпеливо объяснил сержант. — Это Базель.

— Базель? — Смит уставился на сержанта. — Базель! Господи прости, он же отклонился от курса миль на семьдесят— восемьдесят. По плану полета мы должны держать на север от Страсбурга.

— Так точно, сэр, — у сержанта на все был готов ответ. — Командир говорил, что не понимает планов полета. — Он улыбнулся, как бы извиняясь. — По правде сказать, сэр, это совершенно безопасный полет. Мы летим вдоль швейцарской границы, потом поворачиваем на юг от Шаффхаузена…

— Но это же территория Швейцарии!

— Ага! В ясную ночь можно видеть огни Цюриха. Говорят, у командира Карпентера там всегда забронирован номер в отеле «Бауэр-о-Лак».