– Пожалуйста, не благодарите меня, – сказала Розали, с улыбкой глядя на него. – Я не сделала ничего особенного. А Мирель.., я в таком долгу перед ней.

Взгляды их встретились, и Розали вдруг смущенно опустила глаза. Гильом смотрел на нее с какой-то тоской, обожанием, даже с раскаянием. "Странно", – подумала Розали, и он поспешно отвернулся, будто опасаясь быть разоблаченным.

– Иногда я не верю сам себе, мне кажется, что вы – миф, фантазия, – тихо проговорил Гильом, – но я давно уже не верю в сказки, Розали… Беркли.

Он как бы намеренно подчеркнул последнее слово. Розали нахмурилась. Стараясь убедить себя, что это ей просто показалось, она испытующе посмотрела на Гильома.

Но настроение его неожиданно изменилось, и он, стараясь развлечь ее, принялся рассказывать истории о труппе бродячих актеров, к которым они с Мирель однажды присоединились, а потом разыграл несколько забавных сцен. Розали от души смеялась, в то время как рассказчик оставался совершенно серьезным.

– ..А между действиями мы с Мирель развлекали публику, пока актеры меняли декорации, – сказал он, поднимая с земли три персика и ловко жонглируя ими. – У Миры было изящное маленькое платье, оно едва доставало ей до колен. Конечно, учитывая ее рост, оно не было слишком коротким…

Мирель, смеясь, бросила в него спелым персиком, а он, легко увернувшись, продолжал жонглировать.

– Твоя ловкость свидетельствует о большом опыте по части уверток! – услышали они чей-то голос.

Гильом довольно улыбнулся.

– Совершенно верно, месье.

Услышав голос Рэнда, Розали облегченно вздохнула.

Странное чувство миновавшей опасности наполнило ее. Он стоял за спиной Розали, и она явственно ощущала аромат сандалового дерева, исходивший от его тонкой белой рубашки.

– Ты опоздал, я ждала тебя утром, – тихо сказала она.

Рэнд улыбнулся. Наклонившись к Розали, словно намереваясь шепнуть ей что-то на ухо, он вдруг тихонько куснул ее за маленькую розовую мочку, оставив на ней нежный влажный след.

Между тем Гильом и Мирель уже вместе жонглировали шестью персиками, и Розали засмеялась, аплодируя им. Но вот все персики попадали на землю, и они, устав, уселись на траву, причем Мирель уже не заботилась о своем наряде.

Розали положила голову на плечо Рэнда.

– Я думала о стихах, о поэзии, – сказала Мирель.

– О, я обожаю стихи, – ответила Розали, думая, что, если бы они с Рэндом были сейчас одни, она прижалась бы к нему, жадно вдыхая аромат его кожи.

– Но это по-французски, и я не скажу, пока вы не пообещаете перевести их на английский язык.

– Я с удовольствием переведу. Но разве ты не справишься без моей помощи? – шутливо проговорила Розали, но Мирель вполне серьезно ответила:

– Почти, мадемуазель, но рифмы, конечно, мне пока не под силу. Для этого мне нужно…

Рэнд вдруг весело тряхнул головой.

– Мирель, почему бы тебе не позволить Гильому проводить тебя до дому? Страшно подумать, что это кошмарное пятно от раздавленного персика так и останется на подоле твоего нового платья. Может быть, мадам Альвин поможет тебе…

– Пятно на платье! – с ужасом воскликнула Мирель, вскакивая с места и быстро-быстро говоря по-французски.

Гильом бросил на Рэнда многозначительный взгляд и нехотя последовал за Мирель.

Когда они удалились, Розали повернулась к Рэнду и тихо засмеялась, глядя на него сияющими глазами.

– Не слишком-то деликатно ты выпроводил их, – сказала она.

– Мне всегда было сложно оставаться деликатным рядом с тобой, – мягко ответил он и наклонился, чтобы поцеловать Розали.