— Возможно, это люди повышенно уравновешенные; но они, может быть, и обманывают себя: зависимость нарастает исподволь…

Сомневаюсь, что среди них есть свободно плавающие героинисты или непривязанные винтисты…

— Как объяснить такой парадокс: буддисты исповедуют непривязанность, внутреннюю свободу, а сами, как я наблюдал, почти наркотически привязаны к своим медитациям?

— Да, привязаны к непривязанности, это их выбор.

Но и они кушать хотят иногда, и не только кушать…

Кто перейдет пустыню

— Случается ли все-таки, хоть изредка, что человек сам освобождается от зашкалившего A3, от наркотика или наркоида?

— Да, случается. И возможность такая связана напрямую с потенциалом интеллекта и воли. С незаурядностью, с одаренностью.

Прекрасная женщина и прекрасный поэт Юнна Мориц была тяжелой наркоманкой. Сумела освободиться сама…

Было ради чего: ради поэзии и любви, что почти одно…

Тяжелым морфинистом был смолоду Мечников. Тоже справился сам. Тоже было ради чего…

— Булгаков…

— Да, тоже — ради спасения своего таланта… И Джек Лондон сумел бросить пить ради того же.

Самая страшная проблема наркоманов заключается не в том, чтобы перетерпеть муки отказа от наркотика, а в том, как и зачем жить потом — КУДА ЖИТЬ.

Живя на наркотиках, человек незаметно теряет свой ценностный стержень — или, как Кастанеда говорит, «точку сборки». И возникает состояние обесценивания жизни (другое имя ему — anaestezia psychica doloroza — «скорбное бесчувствие души»).

Я называю это переходом через пустыню…

Как раз в это время человеку нужна и огромная вера, и безграничное терпение, и хотя бы призрачно обозначенная ценностно-смысловая альтернатива наркотику — для чего я отказываюсь от него и освобождаюсь, ради чего совершаю этот кажущийся бесконечно затянутым переход… Какие, иначе говоря, A3 для себя выбираю.

Вот оно, самое трудное. Наркоману уже ничего не хочется выбирать. Основная причина срывов: безверие и духовная бедность, стократ усиливаемые опустошительными набегами зелий… Бескрасочность, тусклость, пустотность существования заставляет человека вспоминать ту насыщенность (пусть лишь мгновенную), которую он переживал в наркотическом опьянении. Еще миг, еще маленький повод — и пропасть разверзлась снова…

Не действуют радикально ни химия, ни страх наказания и одиночества, ни ужас ускоренной смерти. Спасти может — конечно, с поддержкой всех прочих средств, включая лекарства, — лишь мощное духовное обновление, новый и до мозга костей ощутимый Смысл Жизни.

— Есть ли примеры?..

Без наркотиков в отдельно взятой стране В Соединенных Штатах довольно долгое время существовал целый город для бывших наркоманов, алкоголиков, проституток…

Государство в государстве, назвали его Синанон.

(«Без наркотиков», аббревиатура). Основал это сообщество некто Дидерих, бывший военнослужащий и бизнесмен, пропойца, опустившийся на глубокое социальное дно, но сумевший сам выбраться из алкоголизма, воскресший и проявивший недюжинный дар общественного устроителя и психолога.

Об истории этой великой общины написано уже много книг. Была там некая смесь модели либерально-демократического общества американского образца, монастыря, армии, психоклиники… Новичков брали под строгим обетом, брили, как солдат, наголо, держали в особо строгом режиме в течение года, не меньше; никаких прав, только обязанности. Выдержишь — станешь полноправным синанонцем, получишь удостоверение Человека.

Некоторые добровольно оставались в новичках на второй год… При спокойном отношении к гомосексуализму были строжайше запрещены не только наркотики и алкоголь, но и курение.