Прямо сейчас за дверью на лестнице опять завыл чертов лифт.

…Последней была Одесса. Сейчас за окном ноябрь – в Санкт Петербурге это лучшее время для воспоминаний о солнечных днях. Едва ранним утром ступили мы на Овидиопольскую дорогу, в дальнем конце которой, среди деревьев старого парка, стоял дом родителей Зойки, как к нам побежала навстречу взволнованная, радостная ребятня, выкрикивая с восторгом:

– Тетя Зоя приехала! Тетя Зоя! Тетя Зоя!

До отлета с Земли оставалось чуть меньше суток.

Мы провели этот день в уютнейшем старом доме со скрипучими полами и мезонином, с садом, где в укромном его уголке потемневшую от времени резную беседку увивал виноград, и где каждому нашлось место, чтобы провести эти часы так, как ему было нужно: наедине с собой, или в веселой компании во дворе – там Зойка, любимица всех окрестных детей, без устали возилась с ними до самого вечера. А когда зашло солнце и краткие южные сумерки стали ночью, мы отправились к морю.

Шум волн в темноте был размерен и тих, как дыхание спящего человека. Я лежал на песке, глядя в распахнутую надо мной бескрайнюю черную бездну, в которой вращались, подобные исполинским алмазным колесам, холодные россыпи звезд. Позади меня слышались голоса, тихий смех, то звенела, то снова смолкала раздобытая у Зойки дома гитара. Я почувствовал чьи то легкие шаги по песку, а потом кто то лег рядом со мной, голова к голове.

Это была ты, Нина.

– Айхендорф гитару мучает, – сообщила ты. – Айзек пытался отобрать, но он не сдается. Хочет непременно исполнить какой то жестокий романс.

Я улыбнулся и промолчал.

– О чем думаешь?

– О звездах. Где мы были, а где не бывали еще.

– И как?

– Да почти нигде не были, если в масштабах Вселенной. В одной только нашей Галактике больше трехсот миллиардов звездных систем. А сколько еще там, куда мы уже дотянулись: в Магеллановом облаке, в Большом псе, в Секстанте, в Фениксе, в Андромеде!

– И что же, непременно надо везде побывать? – тихо спросила ты.

– Обязательно! А как же иначе?

Айзек все таки завладел гитарой; струны зазвенели мелодично и стройно, и он запел:

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть не дрожащей рукой

Только так бесполезно, так зло и ненужно

Опустили их в вечный покой…

– Как ты думаешь, что нас там ждет?..

Я усмехнулся.

– Зойка сказала, что мы прилетим к краю Вселенной, а там на кромке уже сидят ребята из Третьей Межгалактической эскадры и нас поджидают, свесив ноги. Ну, как с Первой Межзвездной получилось.

Ты засмеялась тихонько, а потом все же спросила:

– Ну, а серьезно?

– Не знаю. Но что бы ни ждало, мы не отступим.

– Я обратила внимание, что в анкете при подаче заявок не было вопроса, почему вы хотите лететь, – сказала ты, помолчав.

– Предполагается, что ответ очевиден.

– Но так ли это, если подумать?..

Осторожные зрители молча кутались в шубы,

И какая то женщина с искаженным лицом

Целовала покойника в посиневшие губы

И швырнула в священника обручальным кольцом…

– Та боже мой, Айзек, ну что ты за мировую скорбь развел тут! – воскликнула Зойка. – Хватит меланхолии уже, айда купаться!

– Как купаться! Я и так почти окоченел! Мороз!

– Али, ты спроси у Ойууна за мороз! Ой, сколько сейчас градусов в Верхневилюйске, примерно?

– Примерно минус пятнадцать.

– А здесь плюс пятнадцать и вода такая же! Теплынь!

– Как летом у нас в Ленинграде, – отозвался я.