– Опять Клинг? – спросил Мейер.

– Опять Клинг.

– Господи, – сказал Мейер. Он покачал головой, но больше не добавил ни слова.

“6 апреля, вторник. Дорогая моя Тинка!

Я сижу здесь прямо посреди пустыни и пишу тебе это письмо при мигающем свете керосиновой лампы, прислушиваясь к завываниям ветра за полотняными стенками моей палатки. Все остальные уже давно уснули. Никогда я не чувствовал себя так безнадежно оторванным от шумного города, и от тебя.

Программа Оливера, по которой мы сейчас работаем, раздражает меня с каждым днем все сильнее и сильнее, но все это, наверное, просто потому, что я отлично знаю, что приходится испытывать сейчас тебе, и поэтому все остальное кажется мне мелким и незначительным, по сравнению с твоей героической борьбой. Да и кому может быть интересно выяснять, действительно ли хохокамы пересекали пустыню на своем пути из Древней Мексики? И кому какая разница, разыщем мы тут их следы или нет? Единственное, в чем я абсолютно уверен, так это в том, что мне сейчас страшно недостает тебя, что я с глубочайшим уважением отношусь к тебе и молю бога за успех твоего предприятия. Надеюсь я только на то, что все твои мучения скоро закончатся и отношения наши опять станут такими, какими они были с самого начала, до того, как начался весь этот кошмар и наша любовь разлетелась вдребезги. Я позвоню на Восток в субботу. Прими заверения в самой искренней любви к Энни... и к тебе.

Деннис.”

Карелла вновь аккуратно сложил листок письма и спрятал его в конверт. Таким образом ему удалось сейчас узнать, что Деннис Закс находился последнее время в пустыне, работая над каким-то проектом, связанным с какими-то хохокамами (черт их знает, кто они такие), и что он, судя по письму, по-прежнему питает самые нежные чувства к своей бывшей жене. Однако наряду с этим он узнал также, что Тинка, оставаясь одна, по словам того же Денниса, “ведет героическую борьбу” и в связи с этим испытывает адские “мучения”. Что это могут быть за мучения? Что это за борьба? И что собственно за кошмар, на который ссылается Деннис в своем письме? А очень может быть, что именно сама борьба и является кошмаром и мучением. Деннису Заксу позвонили сегодня утром в Аризону из детского приюта и, скорее всего, он сейчас уже в пути на Восток. Догадывается он или нет, но по прибытии ему предстоит ответить на массу вопросов.

Карелла опустил письмо в карман пиджака и принялся просматривать остальные разбросанные по столу бумаги. Тут были счета за электричество, за телефон – в основном, за разговоры по городскому телефону, – а также счета многих местных торговых фирм. Попалось ему и письмо от женщины, которая занималась уборкой в квартире Тинки. В нем сообщалось, что больше она не сможет работать у нее, потому что вместе с семьей возвращается на Ямайку. Было письмо от издателя модных журналов, извещавшее Тинку о намерении снимать целый ряд выставок мод, в которых предполагалось использовать Тинку вместе с несколькими другими манекенщицами, что должно было состояться этим летом. Издатель просил уведомить, найдется ли у Тинки Закс свободное время на летний сезон. Карелла бегло просмотрел эти бумаги и сложил их на овальном столике. В одном из ящичков стола он нашел ее записную книжку с адресами.

В этой маленькой книжечке в красной кожаной обложке оказалось масса имен, адресов и телефонных номеров. В основном, это были мужские имена. Карелла внимательно изучил каждое имя, несколько раз пролистав книжку от начала и до конца. Большинство этих имен были самыми заурядными и часто встречающимися, вроде Джоджей, Франко или Чарли, другие оказались более редкими, как например, Клайд или Адриан, встречались и вовсе экзотические: Рион, Динк, Фритц. Но ни одно из этих имен ему лично ни о чем не говорило. Карелла наконец захлопнул книжку и опустил ее в карман пиджака, а потом занялся остальными бумагами, но среди них он не нашел ничего интересного.