Принц наклонился к самому уху Нея:

– Скажи, славный, не знаешь ли ты этих двоих?..

Еще звучало последнее слово, когда Ней рванулся, выдрал руку из ремня и ухватил принца за горло. Тот отдернулся, цепкие пальцы Нея впились в его кадык, сжались… и соскользнули. Гектор Шиммерийский отскочил к стене и заорал на тюремщика:

– Ты расстегнул ремень?! Болван!

– В-в-ваше высочество с-с-сами при-при…

– Я играл с ним! Шутил! Ты шуток не различаешь?!

Слизень потратил минуту, чтобы заарканить руку Неймира и снова привязать ее к балке. Ней дрожал от ярости и досады. Все мышцы бугрились, тщась порвать ремни. Дыхание толчками вырывалось из горла.

– Ну, ну, спокойнее! – сказал ему принц. – Это всего лишь предательство. Обычная штука, привыкай. А ты хорош: акцент прекрасен, повадки правильны. Я ни за что не распознал бы тебя, если б не письмецо.

– Ш-шшакал! – бросила Чара. – Мерзкая тварь!

Голос хриплый, низкий, грубый. Никакого южного сахара.

– Я шакал?.. – принц не столько обиделся, сколько удивился. – Почему? Это же не я вас предал.

– И ты. И он. Мы доберемся до обоих. Пыль скучает по вам.

– Доберетесь?.. – принц потер подбородок так, будто всерьез взвешивал ее слова. – Ммм… Полагаю, нет. А ты как думаешь?

Он обращался к связанному Неймиру. Пленник сказал с тяжелым вздохом:

– Мы не знаем никакого плана…

– Ну-ну-ну, – принц укоризненно покачал головой. – Мы очень приятно вели беседу, ни к чему теперь ее портить. Ты запрешься, я прикажу, мои люди возьмут одну из этих штук…

Гектор оглядел стол с инструментами, брезгливо взял один, похожий на ухват.

– Что это вообще такое?.. Для чего?.. Я даже не представляю и совсем не мечтаю выяснить. Люблю жить с удовольствием, а не… – он глянул на ухват и с омерзением отбросил. – Фу, дрянь какая.

– Мы ничего не знаем, – прохрипел Неймир. – Мы простые разведчики, не вожди, не полководцы…

– Вот как мы поступим, – сказал принц. – Я отвечу тебе приятностью на приятность. Ты знаешь нравы моего Юга, а я покажу, что понимаю душу Запада. Что бы ты ни говорил, вы, шаваны, боитесь боли и смерти. Да, да, все боятся, даже Моран, спали его солнце. Но есть кое-что, чего вы страшитесь еще сильнее. Эй, ты…

Принц махнул тюремщику и указал на Чару:

– Отрежь ей ноги.

Ней похолодел и обмер. Услышал, как Чара Без Страха от ужаса перестала дышать.

Слизень выбрал инструмент – пилу с мелкими зубцами, темную от ржавчины. Принц скривился:

– Нет, болван! Что это за мерзость? Возьми меч или топор, сделай дело чисто! Пусть она не помрет от боли или гнилой крови. Пусть живет долго-долго, но не может ни сесть в седло, ни ступить шагу.