«– Успел соскучиться?» – с ухмылкой, которая ощущалась даже в беззвучном диалоге, поинтересовался Шейранов.

«– На сегодняшний день ты единственный светлый луч в моем беспросветном будущем. Вот только редко меня посещаешь. Дедушка».

«– Не беда. Главное – не киснуть. Жизнь продолжается. И еще. Я с тобой побуду некоторое время, если ты не против. Что-то мне подсказывает, что тебе может понадобиться моя помощь».

«– Против ли я! Господи, да ты даже не представляешь, как я рад, что ты появился».

«– Вот и замечательно. Я, конечно, дух бесплотный, но у твоего тела есть кое-какие потребности. Так что пошли».

Поднявшись на ноги и гремя цепями, Патрик прошел к отхожей лохани. Н-да. Воняет, конечно, не так, как прежде, но о том, что тут творилось месяц назад, вспоминать не хотелось и вовсе. Он оказался далеко не единственным, кого призвала сюда естественная потребность. Утро как-никак, и после пробуждения народ потянулся оправляться. О том, чтобы выйти наружу, нечего и мечтать. Если и выпустят, то только двоих, которые будут выносить вот эту зловонную лохань.

Свежий воздух к невольникам поступал только через зарешеченный люк. Господи, хорошо хоть нет шторма и вообще волны. Иначе люк закрыли бы, и тогда, несмотря на понизившуюся снаружи температуру, здесь воцарился бы самый настоящий ад. Мало того что воздух очень скоро становится спертым, так еще и многих из обитателей этого узилища начинает мучить морская болезнь. Да и лохань с нечистотами не выносят, потому что в штормовую погоду возиться с невольниками никто не станет.

– Мартин, в сторону, – положив руку на плечо крепышу лет сорока, произнес высокий широкоплечий гигант с длинными волосами, забранными в хвост. – Патрик, проходи.

Угу. Отношение к доктору среди невольников особое. К медикам вообще во все времена относились с почтением, но в данном конкретном случае это было более чем заслуженно. К примеру, вот этот здоровяк, который внушал уважение, даже несмотря на явно болезненный вид, был обязан Патрику жизнью. Взять Кевина оказалось не таким уж простым делом, хотя его и напоили перед тем, как похитить. Вот и попортили ему шкуру.

А здесь рана начала гноиться, и если бы не своевременное вмешательство доктора, все закончилось бы плачевно.

– Спасибо, Кевин. Но я лучше обожду, не то наш дорогой Мартин напрудит себе в штаны. Вон как прыгает, того и гляди проломит палубу.

– Благодарю вас.

Мартин не стал ждать второго приглашения и поспешил угнездиться на краю лохани. Н-да. Все же плохо, что основа корабельного рациона бобы. Пусть прелые и весьма неаппетитные, да еще и приготовленные, как для свиней, они все одно оставались бобами. И действие на человеческий организм оказывали соответствующее. Патрик-то уже попривык, да и вообще грязи и миазмов в европейских городах было предостаточно. А вот Шейранову пришлось перебороть себя, мысленно повторяя одну и ту же фразу: «Осталось немного, совсем немного».

Оправившись, Патрик отошел в сторону и, привычно заняв дальний от лохани угол, приступил к своим ежедневным обязанностям, которые сам же на себя и возложил. Едва доктор устроился поудобнее, как народ потянулся к нему, в уже давно устоявшейся очередности. Патрик и не думал расслабляться или давать послабления кому-то из невольников. В конце концов, стоит прозевать одного заразного, и в таких условиях можно будет ставить крест даже на себе любимом.

Не в пример начала плавания, осмотр проходил намного быстрее. Тогда на телах невольников было предостаточно гнойников и нарывов от пыточных инструментов, кнутов и кандалов. У некоторых, как, например, у Кевина, это были столь же запущенные ранения. Хватало и тех, кто мучился дизентерией. Однако, к чести доктора, за два месяца, потребовавшихся на переход, ему удалось справиться со всеми напастями.