Перезаряжать оружие не стал. Темляков сейчас представлял, что перед ним не чурка бесчувственная, а самый настоящий враг. Поэтому карабин повис на ремне, перекинутом через переднюю луку седла. Рука потянула пистолет. Взвести курок. Лошадь все это время ни на мгновение не сбавляла ход. Рука с оружием вскинулась. Выстрел! Ч-черт! Вот это он дает! Сегодня точно его день!

Самый толстый чурбак, до этого раскачивавшийся от дуновения ветерка, вдруг вздрогнул и заметно качнулся. Вдобавок к этому Сергей отчетливо расслышал тупой стук свинца, ударившего в сухое дерево. Не чем иным, как прямым попаданием, это не могло быть по определению. А когда ты впервые попадаешь после нескольких сотен выстрелов, это не может не радовать.

Управляя лошадью одними коленями, – спасибо дядьке в кавалерийском училище, что обучал юнкеров искусству езды, – Темляков отвернул в сторону и пошел на малый круг. Этого времени вполне достаточно, чтобы сменить пистолет и выйти на позицию для второго выстрела. Кстати, теперь стрелять сложнее, потому что мишень будет располагаться сбоку, так что целиться придется с упреждением.

Выстрел! Он едва не подпрыгнул в седле. Нет, на этот раз он не слышал стука, но зато увидел, что пуля выбила кусочки коры, пройдя вскользь и заставив висящий на веревке чурбак вращаться, как волчок. Ну, не так быстро. Но какое это имеет значение? Ведь как тут ни крути, а противник получил бы ранение.

Сергей вновь пустил коня по кругу, но на этот раз не так быстро, чтобы, изготовив карабин, произвести выстрел. Подхватить оружие, подсыпать на полку порох из пороховницы, что болтается на груди. Так куда сподручнее. Ага. Еще бы не просыпать порох куда ни попадя. Но в этом помогает тоненький носик пороховницы, хорошо все же, что не стал жалеть на нее денег. Закрыть кресало. Взвести курок. Лошадь уже выносит его на рубеж открытия огня.

Ч-черт! Он снова явственно услышал стук удара пули. Нет, однозначно сегодня его день! И все-то у него ладится, как бы не сглазить ненароком. Ну да пока еще ничего не закончено. Ему тут еще не меньше часа кружить на лошади и метать в эти же самые чурбаки ножи.

Снова лошадь пошла по кругу. Теперь нужно перезарядить оружие, причем сделать это в седле, когда лошадь идет рысью. Впрочем, тут почти нет ничего сложного, если только сыпать порох на полку. В остальном Шейранов решил положиться на себя, а не на подпоручика Темлякова, двадцати двух лет от роду, с которым он сейчас был одним целым.

Желая упростить и ускорить процесс перезарядки, он решил-таки использовать унитарный патрон. Ну, насколько вообще возможно в данных условиях. Для этого он сшил из шелка мешочек под калибр стволов, после чего пропитал его крепким раствором селитры. В высушенный мешочек всыпается порох, потом сверху накладывается пуля в пластыре, и горловина мешочка затягивается шелковой же ниткой, оставляя снаружи едва ли не четверть свинцового шарика. Вуаля. Патрон готов.

Остается только вложить его в ствол и затолкать шомполом до казенной части. Шелк выполняет роль гильзы и легко скользит даже без пропитки маслом, что оставляет порох сухим. Конечно, в процессе выстрела ткань сгорает без остатка, чему способствует селитра. Но остается пластырь из кусочка сукна, разбухающий от давления газов, а потому пуля покидает канал ствола, не болтаясь в нем, подобно некоему недоразумению в проруби…

С ножами получилось не менее славно. Впрочем, ничего удивительного. Он упражняется с ними чуть не два месяца и успел поднатореть в этом деле. А уж в день, когда его, как говорится, понесло, все должно пройти гладко по определению.