|
И он со вздохом: они ничего не умеют, эти мальчики… Я тогда не понимала, что именно он имел в виду. И что мальчики должны уметь. После танца я пошла в ванную комнату, привести себя в порядок. У меня было такое чувство, будто бы меня прилюдно раздели. Когда выходила, столкнулась с отцом, который, вероятно, поджидал меня.
— Ты зачем с ним танцевала, а? Он же тебе в отцы годится?! — Но он сам пригласил… Ты же знаешь… — Ладно, — я видела, что его всего трясет. — Дома поговорим… Но дома он со мной не говорил. Они ругались с мамой. Тихо так, но все равно ругались. Я услышала лишь ключевую фразу, которая мне все и объяснила: «Не хочу, чтобы наша дочь выросла шлюхой». А дочь выросла авантюристкой, прохиндейкой, легкомысленной особой… Что правда — то правда…
И я сбежала. Помощник консула отвез нас в ту квартиру, которую снимали мои родители, пока разыскивали меня, мы тепло распрощались. Мама плакала… А я вдруг отчетливо представила себе весь тот ужас, что мне сейчас предстоит — разговор с родителями. Ведь мне придется отвечать за все, что случилось со мной… И за роман с Тони и за все потерянные нашей семьей деньги, и немалые деньги… А у меня просто не было сил разгребать весь этот кошмар… Я знала, что все то время, что мы еще пробудем в Варне, пока не купим билеты, и даже время в полете, не говоря уже о возвращении в Москву, домой, родители будут пилить меня, безжалостно упрекая за все то, что натворила. Что я попросту разорила их, не говоря уже о том, что сама испортила себе жизнь, и что теперь меня, по всей вероятности, может ждать только тюрьма… И если поначалу они начнут издалека, из детства и школьных лет, моей средней успеваемости и подростковой неуправляемости («…все дети, как дети, а ты готова спать, не снимая ролики…» или «… думаешь, мы с папой не понимаем, что твой мотоцикл — это способ убежать от проблем, от одиночества, от самой себя?! Но так нельзя жить, надо смотреть жизни в глаза, надо понимать, что ты родилась женщиной, а не мужчиной, и что тебе надо хотя бы изредка надевать платья, красить губы…»), то потом краски будут сгущаться, и отец не поскупится на крепкие выражения. И пока мама будет вспоминать всех тех потенциальных женихов, которых я упустила, отец заклеймит меня позором, непременно обзовет (в который уже раз!) шлюхой и бросит в сердцах, что мне не хватит всей жизни, чтобы расплатиться с ним за свое легкомыслие… Я так хорошо представляла себе наш разговор, что меня заранее тошнило от надвигающихся разборок с самыми моими близкими людьми. А ведь они могли бы повести себя и по-другому. Пожалеть меня, обнять, поцеловать в мою облысевшую голову и сказать, что готовы забыть все, лишь… б Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
