|
Я сжал губы и опустил глаза. - На колени! - скомандовал отец. - На колени - и молись! Все опустились на колени. Отец возвысил голос: - Боже, мы согрешили. Прости нас, что мы не сумели обучить этого ребенка... - Молитва еще долго гремела и угрожала, а потом отец сказал: - Теперь иди к себе и молись. Молись, несчастный, чтобы Господь даровал тебе прощение, которого ты не достоин. Я зайду к тебе. Ночью, после визита отца, когда слегка утихла боль, я не мог уснуть, пытаясь решить вопрос: я же не пожелал себе третью руку?.. Если уж нельзя даже случайно подумать о третьей руке, то что будет, если у кого-то обнаружат нечто лишнее. Например лишний палец?.. Когда я наконец заснул, мне приснился сон. Мы все собрались в саду, точь-в-точь как на последнем Очищении. Тогда это был маленький безволосый теленок, он стоял и глупо моргал, отворачиваясь от сверкания отцовского ножа. Теперь рядом с отцом стояла маленькая девочка - Софи, она была босиком и пыталась спрятать свои пальцы, но все равно мы их видели. Мы стояли и ждали, а она подбегала то к одному, то к другому, просила помочь, спасти ее, но все отворачивались с ничего не выражающими лицами. И вот мой отец пошел на нее, выставив сверкающий нож. Вот он схватил ее, вытащил на середину двора; взошло солнце, все запели гимн. А отец держал Софи так же, как он держал вырывавшегося теленка. И вот он взмахнул ножом, и солнце сверкнуло на лезвии... Если бы Джон и Мэри Вендер были здесь, когда я проснулся, крича и плача от ужаса, если бы они увидели, как я лежал один в темноте, пытаясь убедить себя, что это был только сон, страшный сон, они бы не боялись, что я выдам их тайну. ГЛАВА 4 С тех пор постоянно что-то происходило, детское спокойствие кончилось - словно один сезон сменился другим. Наверное, первым толчком к переменам послужила моя встреча с Софи. Ну а вторым - то, что мой дядя Аксель узнал обо мне и Розалинде. Однажды он, и как нам повезло, что именно он! - наткнулся на меня когда я с ней разговаривал. Наверное, мы помалкивали о своей способности просто из инстинкта самосохранения. Мы не думали, что нам что-нибудь угрожает. Когда дядя Аксель обнаружил меня за сарайчиком, где я сидел и вслух разговаривал как бы сам с собой, я даже не пытался сделать вид, что играл. Он, должно быть, стоял рядом минуту или две, а я его и не замечал. Дядя Аксель был рослым мужчиной, не худым и не толстым, но каким-то прочным, и вид у него был такой... закаленный. Мне казалось, что руки у него давно задеревенели, потому-то, он так ловко пилит-строгает. Он стоял рядом, как всегда, опираясь на палку, потому что нога у него неправильно срослась после того перелома. Он слегка нахмурился, сдвинув седеющие брови, но по лицу было заметно, что я его скорее забавляю. - Ну, Дэви, и с кем это ты болтаешь? Феи, гномы или кролики? Я покачал головой. Он подошел, прихрамывая, сел рядом, выдернул из стога соломинку и стал ее жевать. - Тебе скучно? - Нет. Он снова нахмурился: - А не веселее ли было бы поболтать с кем-нибудь из ребят? Наверное, интереснее, чем разговаривать с самим собой? Я заколебался. Но дядя Аксель ведь был моим лучшим другом среди взрослых. И я сказал: - А я и не разговаривал с самим собой. - С кем же тогда? - С Розалиндой. Он пристально поглядев мне в глаза. - Что-то я ее не вижу. - Нет, тут ее нет, она дома, вернее, рядом с домом, там есть такое потайное место, ее брат сделал домик в рощице, на одном из деревьев. |
