Было лишь единственное пятнышко, омрачавшее прекрасную картину его жизни в эти первые две недели. Это случилось вечером, на четырнадцатый день в опустевшем городе. Он просто гулял, что-то высматривал в запертых магазинах, как когда-то высматривал и выискивал в бесчисленных театрах - в те годы, когда был с Пертосом. Он вернулся в свою комнату, глаза его слипались, и тут он услышал громкий спор в комнате Белины. Тонкие голоса становились все громче, в них слышался гнев.

Голоса, перекрывавшие остальной хор, принадлежали Белине и принцу. И хотя идиота не заботила судьба принца, но он ему не доверял и тут же решил, что Битти Белина, возможно, снова попала в беду. Он вспомнил шпагу принца и то, как ловко он вонзил меч в шею Виссы в бесчисленном количестве спектаклей. Где-то в глубине его души также таилось воспоминание о набухшем члене-кинжале из мужской плоти Элвона Руди, который месяцем раньше представлял опасность для Битти Белины. Два воображаемых клинка смешались в его сознании и превратились в один.

- Будь ты проклят! - завизжала Битти Белина.

Он больше не раздумывал. Схватившись за ручку двери, он рванул ее, будучи готов спасти куклу снова - так же, как спасал раньше. Он был полон предвкушения битвы и был готов вновь доказать, насколько он ей необходим.

Но в этом не было нужды.

Себастьян стоял, широко расставив ноги, пытаясь понять, что происходит. Да, пожалуй, тут действительно разгорелся какой-то жаркий спор, но, похоже, в ход шли одни лишь слова, а не кулаки. Никто не был ранен, и, похоже, никто и не собирался драться. Все были одеты. Никаких клинков или лезвий видно не было, кроме разве того клинка, который покоился в ножнах у принца на боку.

Куклы обернулись к Себастьяну с таким гневом, словно именно он был в ответе за их ссору.

- Что, черт побери, ты здесь делаешь? - заорала Битти Белина. Она подбежала к нему и как будто намеревалась побить его своими крошечными кулачками. - Убирайся отсюда! Убирайся!

Остальные бросились врассыпную.

Пристыженный своим неуместным вторжением, перепуганный, Себастьян прикрыл дверь и помчался по коридору к своей комнате.

Позади ему почудился какой-то скрип, словно бы дверь отворилась снова. Но он не был в этом уверен.

Он открыл дверь своей комнаты, закрыл ее за собой и запер на ключ. Когда он рухнул на кровать, проклиная собственную тупость, ему почудилось, что он слышит за дверью голос Битти Белины. Она тяжело дышала, а голос ее был смесью гнева и лютой злобы.

Он дважды назвал ее имя.

Она не ответила, хотя, без сомнения, слышала его.

Через час после того, как она выставила его за дверь и все угомонилось, он внезапно понял, что в той комнате, куда он вломился, было слишком много кукол. Он сел на кровати, раздумывая о том, что бы это могло значить. Там была как минимум дюжина кукол...

На следующий день, когда он бродил по нижним уровням города, отыскивая места, где в перерывах между делами стояли роботы-уборщики, он заметил двух кукол, которых никогда раньше не видел. Один был тоненьким существом мужского пола, чрезвычайно темнокожим, с рожками, растущими прямо у висков. Другая кукла оказалась женщиной, с кожей красивого медного цвета, с тонким черным хвостом, похожим на крысиный.

Себастьян спрятался и долго смотрел на них. Куклы, насколько он мог понять, бегали между складскими коробками, отыскивая что-то на полу. Он не мог понять что. Он все подсматривал, пока они, наконец, не ушли. В руках у них были маленькие жестяные ведерки с пластиковыми крышечками. Рассмотреть, что они в них несли, было невозможно.

- Здесь нет никаких других кукол, - заявила ему Битти Белина.

- Но я их видел.

- Тебе пригрезилось.

- Нет.

- Это так и есть.

Ее волосы были такими чудесными, ее личико - нежным и совершенным.