|
Несмотря на то что была уже ночь, они вынуждены были бодрствовать. Не зная, что их ждет, хозяева тяжко вздыхали и с трудом ворочались в тесноте на печи. Хата была большая, «куркульская», с двумя комнатами, полными всякого добра. Не зря уполномоченный Калиниченко, заранее получивший информацию о каждом хуторянине, выбрал именно ее. Хозяин хаты был из зажиточной, но не раскулаченной семьи (ее члены вовремя спохватились и вступили в колхоз). Впрочем, это не спасло отца Никодима, Остапа, от лагерей, куда его отправили за давние грешки, благодаря которым тот и нажил столько добра. От всевидящего ока пролетариата не удалось спрятаться и его сынку, скрытому врагу: вот вот должен был прийти и его черед.
Вилен, словно призрак, скользил по комнатам, рассматривая хозяйское добро и поражаясь «богатству». «Не наш это человек. Затаился волк!» – вспомнил он характеристику, данную Никодиму председателем колхоза, и историю этого куркуля. – Дед Никодима, Игнат, был голь подзаборная, – рассказывал Сидор Пантелеевич. – В пятом году вместе с другими селянами он ограбил и сжег панское имение, стоявшее на месте хутора. Вывез оттуда много добра и сразу же вместе с семьей неизвестно куда подался. Его дружков военно полевой суд приговорил к повешению, а Игнату, главному зачинщику, удалось избежать виселицы. Где они пропадали, что с ними было – до сих пор неизвестно. В десятом году, во время столыпинской земельной реформы, здесь основали хутор, раздали крестьянам земельные наделы – у сожженных панов не оказалось наследников… Младший сын Игната, Остап, появился в наших краях при НЭПе. О родителях и старшем брате он ничего не рассказывал, кроме того, что те померли. В подробности не вдавался, небось врал, паскуда. Остап сразу же обзавелся землицей и построил эти хоромы… Ну, хоромы не хоромы, а его хата больше всех на хуторе, да и в ближних селах такой не сыскать. Когда Остап отправился в лагеря, хозяином там стал Никодим. – И председатель с сожалением добавил: – Правление колхоза бы в этой хате поместить, да слишком уж далеко этот хутор от других сел. Неожиданно кто то громко чихнул. Уполномоченный попятился от неожиданности и в темноте столкнул на пол что то громоздкое, с громким стуком упавшее на пол. – Кто это? – крикнул Вилен, выхватив наган. – Это я, – подал голос Никодим, хозяин хаты, с печи. – Курить не разрешаете, так я табачку нюхнул. – Я тебе нюхну! – рассвирепел Вилен и, осветив упавший предмет, приказал: – Поди сюда! – Кому это вы – мне? – скорее удивился, чем испугался Никодим. – Нет, святому, что на стене висит! – зло ответил Вилен. Хозяин хаты нехотя слез с печи и подошел к нему. – Что это?! – Вилен направил фонарь на упавший предмет, но так, чтобы свет не был виден в окошко, хоть оно было завешено цветастой занавеской. – Кукольный домик. Забава для детей. Лежащий на полу предмет оказался миниатюрным дворцом. Внутри были куклы, изображающие людей из прошедшего, царского времени. В сельской хате эта игрушка казалась неуместной. – Откуда это у тебя?! – въедливо поинтересовался Вилен. – От покойного родителя досталось. А где он взял этот домик, мне неведомо. – Ступай на место! Вилен подумал, что эта игрушка ему поможет. С недавних пор он ухаживал за Фросей. Она работала на вагоноремонтном заводе и жила в общежитии вместе с малолетним сыном. Фрося старалась выглядеть как простая работница, но было в ней что то такое, что его волновало… Эта женщина приглянулась Вилену. Она напоминала ему белокожую, сытую профессорскую дочку, в которую он, сын дворника, когда то был влюблен. И хотя давно уже наступило новое время, а ее отец, старорежимный профессор, наверняка был скрытой контрой, девушка не ответила на его ухаживания. |
