Гармаш не хотел отвечать на поздний звонок пасынка. Тот ничуть не изменился даже после женитьбы. Все такой же взбалмошный. Поглядев на лежащую рядом трубку мобильника, вздрагивающую от виброзвонка, он подумал, что пасынку скорее всего опять нужны деньги на очередную дозу. А иначе с чего бы он стал вот так беспокоить среди ночи. Хотел и вовсе отключить телефон, но вместо этого рука как будто бы сама поднесла трубку к уху.

– Ты знаешь, который час? – произнес Гармаш шепотом, довольно неприветливо. – А если знаешь, чего беспокоишь? – Он зевнул. Но как только Лешенька начал говорить о звонке женщины, ему сделалось не до сна. – Погоди, я сейчас в кухню выйду, – прошипел он и тихонько, чтобы не разбудить жену встал с постели и босиком пошлепал на кухню. Плотно закрыв дверь, сказал уже громче:

– Берсенев, говоришь?

– Так мне сказала та женщина, – ответил Лешенька.

– Кто она такая?

– Да я не знаю, – взволнованно проговорил пасынок. – Понимаешь, она меня разбудила вот так же как я тебя. Так неожиданно… Я не спросил кто она. Но она сказала, чтобы я срочно передал всё тебе. Вот я и передаю.

– Молодец, молодец. Ты поступил правильно, – похвалил Гармаш пасынка, почувствовав, как рука сжимавшая трубку мобильника сделалась влажной от пота. – Назови мне адрес, где Берсенев спрятал девчонку и ребенка…

Лешенька сказал.

За минуту, другую, Гармаш выкурил несколько сигарет, обдумывая все, о чем ему только что рассказал Лешенька. Берсенева он хорошо знал. И знал, что в делах он не чист, потому и старался не заводить с ним дружбу. Хотя тот и пытался навязать себя. Разумеется не просто так, а за участие в доли. А теперь как видно решил подступиться с другой стороны.

– Он хочет меня шантажировать. Ну ладно. – Гармаш схватил со стола трубку мобильника и набрав номер начальника службы безопасности Сереброва, велел тому срочно приехать.

Таким озабоченным Никифорыча Лилия Станиславовна еще не видела. Около половины пятого утра к воротам подъехало три машины.

Квинт выглянула в окно, увидела Берсенева. Никифорыч вылез из черного «Мерседеса» и быстрыми шагами в сопровождении свиты направился к дому, где его уже встречали охранники. Усатый встретил «Мерседес» у ворот и теперь шел возле Никифорыча, что-то оживленно объясняя и жестикулируя руками.

Берсенев выглядел угрюмым. Молча слушал усатого, ничего не проронив в ответ. Не ответив на приветствие остальных охранников, вошел на веранду.

Лилия Станиславовна прыгнула в постель, догадываясь, что сейчас хозяин заявится в ее спальню.

– Всё. Кажется я пропала. Что я ему скажу? Он все равно не поверит. Берсенева не проведешь, – зашептала она, едва не расплакавшись.

Не прошло и пяти минут, как Никифорыч в сопровождении усатого пришел к ней.

– Ну? – сказал он несколько раздраженно, усаживаясь на стул возле ее кровати и сверля Лилию Станиславовну тяжелым взглядом.

Квинт оробела. Не обращая внимания, что она голая, села на кровати.

– Ты мне тут сиськами не тряси. Я ведь твои уловки знаю, сучка, – погрозил Берсенев пальцем.

– Я не понимаю… – начала было Квинт, но Берсенев махнул рукой.

– Перестань. Это ты ему, – кивнул он на усатого, почтительно стоявшего за спиной хозяина, – можешь лапшу на уши вешать. А я тебя насквозь вижу. Падла. Ты куда дела телефон?

– Да не брала я никакого телефона, – начала оправдываться Квинт, всхлипывая, но Берсенев не пожелал выслушивать ее лепет до конца.