Но Дениза и Анриэтта умели собираться в дорогу. В плавании они даже не нуждались в услугах горничной – времени хватало на то, чтобы себя обиходить.

Обе были в прекрасном настроении – антверпенские лавки принесли хороший улов. У женщин, которые выполняют тайные поручения его высокопреосвященства, мало в жизни безмятежных радостей, и одна из них – прогулка по лавкам, прогулка с полным кошельком и с приказом из Парижа: не скупиться, потому что часть покупок нужна для дорогих подарков нужным людям. Поэтому пальцы скромных бегинок были в роскошных перстнях, а на шее у каждой – и жемчуга, и подвески. Это имело и практическое значение: в шторм не будет возможности спасать сундуки и сохранить удастся только то, что на себе.

Из денег, которыми они могли распоряжаться, ни перед кем не отчитываясь, была выделена особая сумма – соответствующая двум сотням золотых луидоров. Ее с надежным человеком, купцом-виноторговцем, отправили во Францию, в Шайо, в монастырь визитандианок, аббатиса которого знала, как дальше поступить с деньгами.

Француженки поднялись на борт, капитан препроводил их в маленькую каюту и сказал:

– Я пригласил бы дам обедать за своим столом, если бы у меня этот стол был. Я питаюсь из одного котла с моими людьми. Пища хорошая, по пути мы два или три раза причалим, чтобы взять свежее мясо и овощи. Дамам тоже советую довериться моему коку, хотя он, коли угодно, может отдельно жарить для дам и птицу, и свинину…

Анриэтта не учила немецкого, но хорошо понимала по-голландски. Сходство языков позволило ей понять смысл, и она ответила по-голландски, зная, что это наречие всем морякам знакомо.

– Мы не привередливы, – сказала она и улыбнулась. – К тому же мы взяли с собой хорошие сыры и корзинку с вином. Будем рады угостить господина капитана.

Довсон лишь поклонился.

Не то чтобы он испугался угощения в крошечной каюте, застолья с вином и дамским кокетством, а просто с самого начала, как только увидел путешественниц, ощутил сомнение: порядочные женщины не странствуют вдвоем, без слуг, под покровительством молодого кавалера, и для чего бегинкам разъезжать по морю, для чего забираться так далеко от своих бегинажей, непонятно. А капитан был воспитан довольно строго и имел свое понятие о женских добродетелях. Дети, кухня, храм Божий – вот три смысла жизни, если не считать любви к законному супругу. Путешествия без присмотра в этот список не входят.

Так что восторга молодой капитан не изъявил. И понял, что это было замечено.

– Мы благодарны вам, господин капитан, – довольно сухо произнесла Дениза. – Не смеем задерживать.

Его проводил смешок Анриэтты.

– Я лишь теперь поняла, куда мы едем! Да это же пуританин, разрази их всех Господь, настоящий пуританин! Остричь его покороче – и сам Кромвель был бы доволен! Ты заметила, как он на меня посмотрел? Он уже видел вокруг меня адское пламя и сковородку под моим задом! – воскликнула Анриэтта.

– Это облегчает нашу задачу.