Я повторил вопрос погромче. Задние граждане тут же напряглись и стали переглядываться между собой, будто искали жертву. Каждый знал, что он уже не крайний и готов был это доказывать с пеной у рта. Наконец, одна женщина с лицом учителя литературы (вместо волос на голове узел, длинная вязанная кофта поверх блузки, из косметики только невзрачная подводка карандашом) встрепенулась, повернувшись к зазевавшемуся мужичку пенсионерской наружности:

— Мужчина! Что вы молчите? Вы же за мной занимали?

— Что? Простите? — мужичок обернулся.

— Я говорю, люди спрашивают, кто крайний! Я за вас должна отвечать?

— А, да, да, — закивал мужичок мне. — За мной будете, молодой человек, а я вот если, что за бабушкой, — хитро прищурившись, кивнул он на женщину.

— Да какая я вам бабушка? — замахала руками «училка». — Я моложе вас! У меня мужу всего сорок лет! — подумала и как гавкнула — Хам!!!

Пенсионер сидел и хихикал “в тряпочку”, довольный, что одержал победу в больничной перепалке над таким грозным противником, как уже не совсем молодая и громкоголосая женщина.

Часа через полтора своим течением очередь вынесла меня поближе к двери. Только сейчас я и смог прочитать текст, написанный на клочке бумаге, вставленный в рамку из оргстекла на двери: “Прием ведет хирург Мытько Павел Алексеевич.”

Не понял? Вот так поворот! Это тот самый заведующий отделением хирургии стационара? Или однофамилец? Или родственник? Может у них в семье все хирурги? Семейный подряд. Не помню я, как его по имени и отчеству…

Наконец, подошла моя очередь, правда, вперед меня пыталась проскочить невинного вида тетенька. Она, будто не замечала очереди и встала сразу к двери. Мол, мне только спросить, карточку забрать, анализы отдать и тому подобное. Но Голова очереди, в этот раз объединившись с Хвостом, против общего противника изгнали “самозванку” с криками: “Тут всем только спросить”, “С самого утра сижу!” и прочими декларативными заявлениями в защиту прав очередников.

Дверь распахнулась, из кабинета вынырнула невзрачная девушка, похожая на мышку. Она растворилась в коридоре, оставив щель в слегка приоткрытой заветной двери. Аллилуйя! Свершилось! Самый сложный квест на сегодня почти пройден. Сзади на меня уже с силой напирало чье-то тело, и скорее всего не одно. И этой силой меня внесло в кабинет. Жопой чувствовал, как мои «последователи» из-за меня таращатся и дверь не дают закрыть, в надежде что их не выгонят.

Но чаяния их не оправдались. Дородная медсестра с лицом старой знакомой, не оборачиваясь и не отрываясь от писанины грозно рявкнула (профессионально уловив боковым натренированным зрением, что пациентов больше, чем один):

— По одному заходим!

— Но мне только спросить! — пискнул кто-то из стоявших за мной.

— Выйдите из кабинета! — позиция Лены была непреклонна.

Подняла на меня глаза, ее пухлые щеки раздвинула широкая улыбка:

— Петров! Ты что ли? Андрей! Ты как здесь? Заболел? Или опять подрезали? Тьфу, тьфу на мой язык!

— Привет, Ленок! — обрадовался я своему “блату” в заветном кабинете. — Да вот медкомиссию прохожу. На поступление…

— Рано что-то, — слишком тонкие, перевыщипанные брови Лены встали детским домиком.

— Так это для школы милиции, там все заранее надо делать.

— Ого! Милиционером хочешь стать? Понравилось валютчиков ловить? Хочешь на поток это поставить? Молодец, Петров. Вот всегда знала, что есть в тебе что-то такое. Да, Павел Алексеевич? — медсестра повернулась к насупившемуся врачу, которому мы и слова вставить не дали.

Это был тот самый Мытько, что был заведующим отделения хирургии, он сидел за неказистым кривым столом из исцарапанной полировки и ядовито меня осматривал.