— Никита Егорович, — не выдержал я часа политинформации, которую и без того прекрасно знал, и знал даже, чем все это в будущем закончится (в отличие от самого начальника). Когда начнется новая жопа, будет она больше и страшнее нынешней. — А задание у нас какое все-таки?

— Задание наисложнейшее, — Горохов опустил глаза, взял уже пустую кружку из-под кофе и бесцельно погремел там чайной ложечкой. — Обеспечить безопасность проведения Олимпиады. Чтоб прошла без сучка и задоринки, так сказать.

— В смысле? – вытаращил я глаза. -- Мы что, порядок общественный будем охранять? Вы что такое говорите?

— Понимаешь, Андрей… Тут такое дело. Со всего Союза сотрудников нагнали. Щелоков только этим сейчас и занят. До нашей группы им теперь дела нет. Говорят, глава МВД даже сделку с ворами в законе заключил, чтобы те приструнили на период проведения Игр своих подопечных. Чтоб не криминалили – взамен на прощение старых грешков. Не знаю. Плохая эта идея, - Горохов понизил голос. — Но начальству в задницу не заглядывают. Я бы на месте Щелокова и Андропова репрессии усилил бы в отношении криминального мира, а не договаривался бы с ними. Как сказал Володя, вор должен сидеть в тюрьме…

Да, про Высоцкого и сейчас, и потом так говорили - как о родном или будто про соседа. Не имело даже значения, что реплика-то - персонажа, её писатель написал.

Но сути все это нисколько не меняло.

- Так вы меня что? Обманули? Когда сюда вызвали? – возмущался я.

— Ну ты чего такое несешь, Андрей? Пока ты в Новоульяновске прохлаждаешься, мы тут тухнем. Каткова прикомандировали к группе экспертов-баллистов, что арсенал изъятый на предмет боеспособности исследуют, да по картотеке стволы проверить нужно. Свету опять в НИИ МВД забрали. Там работы у психологов сейчас – вагон, много обострений весенних, а сам понимаешь, психи нам в Москве в такой ответственный момент не нужны… Репутацию страны блюсти должны мы… Я вот тебя и вызвал. Мы с тобой как приданные силы по зачистке города.

— Так и знал, — с грустью проговорил я. — Что общественный порядок охранять будем. А ведь вы сказали, без меня никак.

— Да нет, — Горохов хитро улыбнулся. — Как только подвернется стоящее дельце, мы от этой рутины сбежим. Я сводки штудирую каждое утро… Если что-то будет, мы тут как тут. Срываемся и в бой. Вот поэтому ты рядом должен быть. Чтоб в мгновение ока. А то будешь болеть – и не срастется ничего.

— Ясно… А Свету и Каткова как вызволять будем?

Я немного оживился, но все равно казалось, что все это “вензеля”, которые Горохов для красоты на самую черновую ментовскую работу наводит.

— Я же говорю, будет стоящее дело, там и посмотрим… А пока ты поступаешь в распоряжение «олимпийского» управления МВД, что совместно с КГБ мероприятия профилактические проводит для подготовки столицы к действу великому…

Ну, Горохов! Ну жук! Выдернул меня из-за такой ерунды. Хотя конечно, это не ерунда для нашей страны, но не совсем то, чем бы я хотел заниматься.

— А вы тогда что будете делать, Никита Егорович? — я ехидно прищурился.

— Заниматься планированием оперативно-розыскных мероприятий и разработкой следственных версий по некоторым неочевидным делам.

— Так сами же говорите, что конкретно нам пока ничего не поручили.

— Так надо проштудировать почву, так сказать. И вот, сводки у меня, — следователь стал перебирать бумажки на столе. - Иди уже, Петров. В триста седьмом отметься. Там приданные силы регистрируются. И кружку за собой помой…

Я сделал недовольный вид, но на самом деле на Горохова не обижался.