Палили безумные охотники долго и бестолково. А когда наконец остановились, оказалось, что моя девочка, как совершенная статуя работы Микеланджело, покрыта сияющей переливчатой пленкой. Ни одного из основных цветов различить было невозможно, настолько мелки и невесомы оказались брызги краски, исторгнутые умирающими автоматами. Поэтому тело просто лучилось радужным многоцветьем, словно золотая скульптура сияла под солнцем, вбирая в себя все его оттенки и лучи.

Завороженный народ изумленно застыл, а потом грянули аплодисменты.

Вопрос первого приза был решен быстро и однозначно.

Счастливая Юлька стянула маску, щедро улыбнулась обступившим ее расстроенным каланчам. Вышедший на авансцену Рокотов набросил на импрессионистское создание легкую золотую кисею в виде плаща и водрузил на голову маленькую сверкающую корону.

Дружно и быстро избрали двух вице-мисок. Второй оказалась Лиза, третьей – Светофор.

– По нашим правилам, – довольно доложил Рокотов, – весь оставшийся вечер победительницы радуют гостей росписью ручной работы!

– Это как? – спросила я у дяди Семы.

– Для них будет установлен отдельный столик на возвышении, чтобы каждый мог полюбоваться вблизи, – пояснил он.

– Юлька, – зашипела я, пробившись к самой перегородке, – купальник надень, а то отец прибьет!

– Конечно, – лучезарно улыбнулась мне сияющая королева.

* * *

Быстро и незаметно высокое общество переместилось в «Les Caves», где все давно было готово для предпремьерной дегустации «Martell Grande Creation Extra». И сама дегустация, и дальнейшее вольное потребление привычных уже коньяка «Martell XO» и шампанского «Mumm» проходили в теплой и дружественной обстановке.

Юлька вместе с менее удачливыми олигархинями, как и полагалось, сидела на возвышении, пила шампанское, по моим представлениям снова в излишних количествах, и заедала вино красивыми фруктами. Заработанный приз – пачку евро, перевязанную красивым красным бантиком, племяшка вручила мне. На сохранение. Как на грех, отягощенная неусыпным наблюдением за нравственностью вверенного мне ребенка, я упустила важнейший момент рассаживания по столикам, а когда опомнилась, оказалось, что сесть практически некуда.

– Дашенька, идите к нам, – махнула рукой добрая от коньяка коллега.

Пришлось. За столиком сидела Светлана, уже изрядно датая, видимо надегустировавшаяся изысканного дармового напитка.

– Боже мой! – закатывала глаза коллега. – Как же мне надоели все эти рожи! Поговорить не с кем, глаз положить не на кого. Есть ведь журналисты, которые ездят по стране, пишут о простых людях, проводят расследования, занимаются аналитикой.

– А тебе кто мешает? – удивилась Света. – Хочешь, со своим поговорю?

– Если не я, то кто? – поразилась коллега. – Кому нужная вот эта клоака? Эти бесконечные пьянки, разврат, тупые дешевые игрища.

– Че мучиться-то! – пожала плечами Светлана. – Не хочешь – не надо. Жень, у тебя же имя! Ты же звезда!

– Я – гуманистка, Светочка, – устало оповестила коллега. – И своим друзьям зла не желаю. Вот это все, – она обвела руками зал, – мой крест.