— Но тогда зачем вы явились беспокоить меня из-за какого-то пожилого иностранца? Я не могу вас понять Брискойн.

— Я хотел оказать этому человеку, хотя он одет как дворянин, но он сказал, что вы ему будете рады, если еще не забыли старых друзей.

— Что? — старый герцог удивился. — Старых друзей? Но остались ли у меня друзья? После того как я 22 года провел в ссылке в России, у меня нет друзей. Император Петр III, когда взошел на трон, вызволил меня из ссылки и вернул меня в Курляндию. Ведь титула герцога меня никто не лишал. Императрица Екатерина Алексеевна, свергла своего мужа, но ко мне осталась благосклонна.

— Так вы желаете видеть этого иностранца, ваша светлость? — камергеру надоело брюзжание старика, который уже много раз рассказывал о своей ссылке.

— Веди его ко мне, — согласился Бирон.

И вскоре в кабинет герцога Курляндии вошел пожилой высокий человек в добротном, но скромном кафтане. Он слегка поклонился герцогу. Бирон не узнал его.

— Рад вас приветствовать, незнакомец. Я герцог Эрнест Иоганн Бирон. А кто вы?

— Ты не узнал меня, Эрнест? — улыбнулся незнакомец.

Бирон всмотрелся в лицо пришедшего и не смог его узнать.

— Нет, сударь. Простите, но я слишком долго прожил в ссылке и мало кого могу вспомнить из прошлой жизни.

— Я твой друг, Эрнест. Вернее был таковым много лет назад. Я Пьетро Мира, бывший шут придворной кувыр коллегии Анны Ивановны.

Бирон поднялся со своего кресла.

— Пьетро? Ты?

Друзья обнялись.

— Это я, Эрнест. Приехал, чтобы увидеть тебя. Узнал, что ты снова герцог и снова можешь принимать друзей.

— Пьетро, ты так изменился. Я не узнал тебя.

— Что делать, Эрнест. Время не пощадило меня.

— Садись. Я прикажу принести вина.

Пьетро сел в кресло герцога, а тот пристроился рядом на стуле.

— Потом вина, Эрнест. Мне лекари не советуют его пить. Я стар и болен, Эрнест.

— Я ведь искал тебя, Пьетро. Мне сказали, что ты содержишь трактир в Милане. Я послал туда людей, дабы они нашли тебя, но оказалось, что Пьетро Мира умер три года назад.

— Этот человек действительно наследовал мое имя, Эрнест. Я подарил ему имя и 10 тысяч золотых талеров. С ними он и отправился в Италию в Милан и там открыл трактир. А я живу много лет под другим именем. Теперь я Джемс Петерсон, негоциант из Плимута. У меня большое дело. Хотя я уже передал его своему сыну.

— У тебя есть сын?

— Да. Он родился уже после того как я покинул Россию. И родила мне его Мария Дорио.

— Певица итальянской капеллы? Что она жива?

— Нет. Мария умерла шесть лет назад. Я вдовец. И твоя жена Бенингна также умерла, как я слышал.

— Да. И мои дети уже давно взрослые. И скоро я, как это сделал ты, передам трон Курляндии своему старшему сыну. Как много лет прошло с того рокового для меня 1740 года.

— Тот год был роковым и для меня. Остерман хотел сделать меня нищим.

— Я слышал об этом. Старый пройдоха Остерман был арестован, когда свергли Анну Леопольдовну и Иоанна III. Затем он умер в ссылке в Березове. В том самом Березове в который он спровадил столько людей. Там по его милости умер светлейший князь Меньшиков. И там умер сам Андрей Иванович. А вот Миних жив.

— Я слышал, что и его Екатерина снова сделала фельдмаршалом? — спросил Пьетро.

— Да. Чин ему вернули. Но он командует теперь каторгой в Рогервике. Для армии он староват. Только он и я пережили длинную ссылку. Остальные были не столь удачливы. Рейнгольд Левенвольде также умер в заточении.