– Твой отец – дядя Андерс… – Обри произносит так, будто это имя персонажа из фильма. – Какой он? Я совсем его не помню. Кажется, последний раз мы виделись, когда мне было пять?

– Он… настойчивый, я бы так сказал.

Голубые глаза Обри рассеянно глядят куда-то вдаль.

– О нем папа меньше всего говорит. Мне кажется, тетя Аллисон ему ближе всего, к дяде Арчеру он относится как-то покровительственно… А вот твоего отца едва вспоминает. Не знаю почему.

Сглотнув, я облизываю губы. Это скользкая тема. Как много можно ей сказать?

– Отец, он… всегда был как бы «белой вороной» в семье. По крайней мере, ему самому так казалось, насколько я понимаю.

– Вы с ним близки?

С этим козлом?! Еще чего! Однако я проглатываю неприятную правду и, изображая безразличие, пожимаю плечами:

– Все сложно. Сама, наверное, сталкивалась…

– Да уж. Особенно в последнее время.

Окно покрывается капельками дождя. Обри, приложив ладони козырьком к стеклу, выглядывает наружу.

– Думаешь, она будет ждать нас на пристани?

– Милли? Считаешь, найдет до того времени компанию получше? – не без надежды спрашиваю я.

– Да я не про нее, – смеется Обри. – Про бабушку.

Ее искренняя реакция застает меня врасплох. Мы как-то слишком легко нашли общий язык, и это не здорово. Как говорят на всяких реалити-шоу: «Я здесь не для того, чтобы заводить друзей».

– Ага, сейчас, – фыркаю я. – Она больше ни одного письма не прислала.

Лицо Обри омрачается.

– Тебе тоже? Я шесть раз ей писала, и она не ответила.

– Я не написал ни разу – с тем же результатом.

– Прямо мороз по коже. – Обри даже слегка поеживается, хотя речь, понятно, идет не о температуре. – Не понимаю. Ну ладно, впервые написать своим внукам с предложением о работе – как будто не родным, а просто наемным помощникам! Но могла бы по крайней мере как-то поддерживать контакт… В чем вообще весь смысл, если она даже не пытается узнать нас поближе?

– Дешевая рабочая сила, – пытаюсь пошутить я, но у Обри только еще больше опускаются уголки рта.

Я уже собираюсь отойти под каким-нибудь предлогом, когда замечаю яркую красную вспышку на лестнице – Милли возвращается. Это должно было бы подстегнуть меня еще больше, но я почему-то не двигаюсь с места.

– Разбирайте.

Милли с трудом удерживает в руках четыре пластиковых стакана – один с прозрачной жидкостью до краев и большой долькой лайма, три других со льдом. Усевшись рядом с Обри, разливает содержимое поровну и протягивает нам двоим.

– За – ну, не знаю, за долгожданную встречу с таинственной Милдред, наверное.

Мы чокаемся. Обри делает длинный глоток, но почти тут же все выплевывает.

– Фу! Милли, что это?!

Та невозмутимо протягивает ей платок.

– Пардон, забыла про лайм. – Она выдавливает в стаканы сок из дольки. – Джин с тоником, а что?

– Ты серьезно?! – Обри с гримасой отвращения отставляет свой. – Спасибо, но я не пью спиртное. Как тебе его вообще продали?

– У меня свои хитрости. – Милли отвлекается на гуськом спускающихся по лестнице пассажиров, которых дождь прогнал с верхней палубы, потом вновь переводит взгляд на нас с Обри. – Ну, потрепались на славу, давайте теперь всерьез. Что мы друг от друга скрываем?

У меня разом пересыхает в горле.