– В смысле – есть ли жизнь после игровой смерти? – уточнил я – Не знаю. Может, игровое комьюнити получит новый прекрасный мир, на зелёных лугах которого новые боги, пришедшие из Великого Ничто, будут играть в мяч. А, может, боги снова навсегда уйдут, оставив после себя кучу всякого артефактно-квестового хлама, которого народу надолго хватит для забав. Без понятия. Ты лучше сценарную группу помучай, они-то точно в курсе.

– Тиранила, – вздохнула Верейская. – Молчат. Мне иногда даже кажется, что они сами не знают, что будет потом. Абсурд, разумеется, но я своим ощущениям верю.

Должен признать, девочка, чуйка у тебя как у Мухтара. Так оно и есть на самом деле.

А ещё мне отчего-то захотелось взглянуть на эту самую большую битву. Если Олеська права и до неё дойдет дело, то там схлестнутся все, кто можно, – боги, кланы, Странник со своими ратями, и все мало-мальски серьёзные неигровые фракции, вроде остатков Инквизиции и того же Ордена.

И всё будет зависеть от того, на чьей стороне будет больше игрового народа.

А на чьей стороне встану я, если до этого дойдёт? По идее, это должна быть армия Тиамат, я же вроде ей служу? И не только я, но и все те, кого я считаю «своими», включая даже двуличную летунью Регину Рем Тригге.

Ну а если те же воины Ордена предпочтут кого-то другого? Что, если Плачущая Богиня за годы сна сменила политическую ориентацию и больше не любит маму? Может, ей мускулистый и брутальный Витар больше по душе? И что тогда? Мне придётся драться против Гунтера, брата Миха, брата Юра?

Я себе подобное представить даже не могу, при всей своей циничности. Я с ними почти сроднился.

И самое поганое, что, вероятнее всего, мне придётся выходить на это поле битвы. Моя цель – Тёмный Властелин. И большое сражение – самый простой и верный способ его прикончить. Ну да, ему я говорил другое, но…

Как же от всей этой арифметики на душе тошно становится.

А завтра новый длинный день, который снова придётся провести в игре. По-хорошему – мне бы в редакцию поехать, с народом лясы поточить для души, передовицу про храм Тиамат написать да номер свести перед печатью, как-никак среда на дворе. Но я вместо этого отправлюсь в Леебе, на встречу с братом Юром и теми рыцарями, которые выступят в роли загонщиков и егерей в охоте на вёрткую и пакостную старушку Гедран.

Так и вышло – в девять утра я стоял на мосту, ведущему к цитадели Ордена, и глазел на рыцарский отряд, выходящий из его ворот. Не самый маленький, между прочим, десятка два с половиной бойцов, причем не из худших, по доспехам видно.

Это даже немного подняло мне настроение, которое было так себе. Вика с утра ворчала как унитаз в ночи, возмущаясь тем, что я совсем забросил и редакцию, и её самоё. Мол, раньше хоть вечера вместе проводили, а теперь и этого не жди.

Мне очень хотелось сказать – да, не жди, но – сдержался. Надо быть выше этого. Мало ли, чего она скандалить ни свет, ни заря начала? Может – голова болит, может – другие какие дамские неприятности. Бывает. Ну, и некое подобие уколов совести я испытывал. Пусть и точечных, но всё же!

– Р-рад, что ты п-пунктуален, – похвалил меня казначей, подойдя поближе. – Н-ну, готов к свершениям и п-подвигам?

– Нет, – зевнул я. – Никогда ничем таким заниматься не любил. Всё от безысходности, всё от неё, подлюки.

– Н-да, – брат Юр забавно почесал себя за ухом. – В-вот ведь какой нам главный г-герой достался, л-лентяй и ц-циник. И н-не поделаешь уже ничего, на п-переправе лошадей не меняют. П-придётся смириться. Кайзерплатц, открывай портал, с-солнце уже высоко, а д-день короток. В-вам после в-выполнения поставленной задачи в-вино лакать и друг друга нах-хваливать, а мне ещё б-баланс до полуночи сводить.