Я нахмурился, пытаясь уложить всё это в голове.

– То есть «Галотан» используется в качестве ингалянта при анестезии?

Кайла кивнула:

– Верно.

– А анестезия – это состояние, в котором в мозгу действует только классическая физика?

– Когда ты в отключке – да.

– То есть «Галотан» – классический газ.

– Что?

– У него есть собственная инструменталка.

– О чём ты говоришь?

– «Классический газ». Это знаменитая инструменталка Мейсона Уильямса. – Я изобразил тему тромбона: ба-ба-ба-бум-ба-ба.

– Ты очень странный человек, Джим, – сказала Кайла.

Она была не первой, кто это заметил; тем не менее, думаю, я малость приуныл, потому что она протянула руку и похлопала меня по тыльной стороне ладони.

– Как раз из-за этого я тогда в тебя и втюрилась.

Я улыбнулся, а она продолжила:

– Так вот, моя работа касается сознания как продукта квантовой суперпозиции электронов в нейронных микротрубочках. И в общем… я поэтому и искала с тобой встречи.

– Э-э… если честно, не вижу связи.

– В новостях показывали, как ты выступал экспертом на том процессе.

Я отвёл взгляд.

– Ох ты ж…

– И знаешь, ты ведь знал о своём деде. Я помню, как про это написали газеты. Ты был просто раздавлен новостью.

– Да, и сестра так же сказала. Но я, честное слово, не помню. Я… это так странно – не помнить ничего о том периоде.

– Ещё бы.

– И ты из-за этого хотела со мной встретиться? Из-за моего деда?

– Нет-нет-нет. Ну, то есть это тоже всё очень интересно, но я зацепилась глазом за твою новую методику – эту штуку с микросаккадами.

– Зацепилась глазом. За микросаккады.

– Что? А-а!

Она покачала головой, притворно сердясь, потом сказала:

– Нет, меня заинтересовала корреляция с опросником Хейра. Я следила за твоей работой в этой области.

– Да?

– Ага. Потому что, как и ты со своим микросаккадным тестом, я нашла состояние квантовой суперпозиции, точно соответствующее психопатии. Высокий результат по опроснику Хейра коррелирует с этим состоянием.

– Серьёзно?

– Более чем. – Она взглянула на часы. – О, чёрт, время! Мне пора бежать. Меня ждут назад в три.

И на этом всё должно было закончиться, но слова словно бы сами выскочили из меня:

– Как тогда насчёт ужина?

Её брови вскинулись, но после пары долгих секунд раздумья она ответила:

– Конечно. Конечно, почему нет?

* * *

Мы с Кайлой договорились встретиться за ужином в восемь вечера, что оставляло мне почти пять свободных часов, которые я снова-таки решил потратить на проверку своих воспоминаний. Мы с ней начали встречаться лишь в марте 2001-го, так что с новогодней ночью она мне помочь не могла, но, возможно, мог кое-кто другой.