Внезапно блаженный покой нарушили громкие, резкие звуки. Гаспар вскочил и выбежал на террасу. От «музыки», доносившейся, судя по всему, из одного из ближайших домов, содрогалось все вокруг. Грохот был вульгарный, перенасыщенный, так могли звучать тысячекратно усиленные кошачьи вопли на крыше. «Как можно наслаждаться этим кошмаром?» – подумал он, чувствуя отчаяние и безнадежность. Нигде не найти ни минуты покоя! Сражение, еще не начавшись, было проиграно. Мир полон кретинов всех мастей, он буквально кишит засранцами! Бал правят надоедливые, несносные субъекты, зануды и олухи. Их и так пруд пруди, так они еще ускоренно плодятся! Неудивительно, что полная и окончательная победа всегда за ними!

Задыхаясь от ненависти, Гаспар выбежал из дома и уже через несколько секунд стоял перед берлогой, откуда доносилась чертова какофония, – ближайшей буколической избушкой, просевшей под тяжестью густого дикого винограда. Гаспар дернул за шнурок ржавого колокольчика на каменной стойке калитки. Никто не появился. Он перелез через низенькую ограду, пересек садик, взбежал на крыльцо и забарабанил кулаком в дверь.

Когда дверь открылась, Гаспар чуть не свалился с крыльца от удивления. Он ждал стычки с прыщавым юнцом с «косяком» в углу рта, с надписью Iron Maiden на черной майке. Но перед ним стояла миловидная молодая женщина в темной блузке с закругленным отложным воротничком, в твидовых шортах и в кожаных мокасинах на шнурках.

– С ума, что ли, сошли?! – Для большей выразительности он покрутил пальцем у виска.

Она удивленно сделала шаг назад и расширила глаза.

– Музыка! – завопил он. – Думаете, вы здесь одни?!

– Разве нет?

Гаспар уже решил, что над ним издеваются, но она вовремя нажала на кнопку пульта, который держала в руке.

– Наконец-то оглушающая тишина!

– Я вычитываю диссертацию. Думала, что все уехали на каникулы, и в паузе немного переборщила со звуком, – проговорила она извиняющимся тоном.

– Отдых под хард-рок?

– Строго говоря, это не хард-рок, а блэк-металл.

– Разве есть разница?

– Ну это очень просто: хард…

– Знаете что? Мне плевать! – перебил ее Гаспар. – Если вам нравится, можете и дальше портить себе барабанные перепонки, только сперва соблаговолите купить наушники, чтобы не гробить окружающих.

Молодая женщина искренне расхохоталась.

– Вы так невежливы, что это даже забавно!

Уже было направившийся к себе, Гаспар обернулся, сбитый с толку словами девушки. Заодно оглядел с головы до ног: волосы скромно собраны в узел, прикидывается скромной студенткой, но при этом пирсинг в носу и татуировка, начинавшаяся за ухом и уходившая под блузку.

«А ведь она права…» – пронеслось у него в голове.

– Согласен, я перегнул палку, но и вы, с этой своей музыкой…

Она, продолжая улыбаться, протянула ему руку и представилась:

– Полин Делатур.

– Гаспар Кутанс.

– Вы поселились в бывшем доме Шона Лоренца?

– Арендовал его на месяц.

От порыва ветра хлопнул ставень. Полин переминалась на голых ногах и ежилась.

– Дорогой сосед, я сейчас окоченею. С удовольствием угощу вас кофе, – сказала она, стуча зубами и зябко потирая предплечья.

Гаспар кивнул в знак согласия и последовал за ней в дом.

Повинуясь внутреннему зову, Маделин подошла к картине вплотную. Свет был неодолимым магнитом. Ее гипнотизировали материал, текстура, насыщенность, тысячи мельчайших нюансов полотна. Картина была живой. В считаные секунды она превращалась из белой в голубую, потом в розовую.