Федька, словно изваяние, маячил среди тюков.

– Дура ты! – обиделась девушка. – Зачем позволяешь на себе ездить! Смотри, какую морду отъел, словно собачья будка!

Федор побагровел, разинул было рот, но в ту же секунду ойкнул и присел.

Я ухватила бело‑красную сумку, крякнув, зашвырнула ее на транспортер и сказала:

– Видишь, больной он.

– Чем? – насторожилась девица.

Сначала я хотела напугать ее по полной программе и с мрачным лицом заявить: «СПИД у него», но потом сообразила, что нас могут не посадить в самолет, и рявкнула: «Паралич у парня, ноги почти не ходят! С детства! Простыл сильно, и все».

Девица осеклась. Федька, не сгибая колен, побрел к железной арке, сквозь которую обязаны проходить все пассажиры. Издали он и впрямь походил на не совсем здорового человека.

– Извините, – пробормотала проверяющая.

– Ничего, – улыбнулась я, – не беда.

– Зачем вы его с собой таскаете, если он помочь не может? – спросила другая девица, вешавшая на сумки бирки.

Я поднатужилась, подпихнула к ней здоровенный тюк и, утерев пот, шепнула:

– Ревную очень, Федора‑то одного оставить нельзя, мигом себе бабу найдет! Вот, приходится на поводке водить.

Девушки переглянулись.

– Да, дуры мы, – резюмировала первая, – все как одна. Вы на толпу гляньте. Те бабы, что сами багаж прут, наши, из России, за остальными мужики чемоданчики несут, вон там американки!

– У них же эмансипация, – удивилась я, – они ведь требуют, чтобы не было никаких различий между мужчинами и женщинами!

– Ага, – кивнула вторая служащая, – требуют, но чемоданы у них все равно парни таскают, эмансипация тоже имеет границы!

ГЛАВА 2

– Могла бы и не нести чушь про паралич, – обиженно протянул Федька, когда мы наконец‑то уселись на места.

Я попыталась унять дрожь в отчего‑то слишком тяжелых руках и парировала:

– А зачем ты приседал и охал?

– Так царапаются, гады, – пробормотал Федя, – и кусаются! Меня Вася за палец укусил, пока я его голову держал!

И он похлопал себе по левой ноге.

– По‑моему, там Ася, – усмехнулась я.

– И еще они описались, – гудел Федька.

– Да? – удивилась я. – Вроде рептилии на такое не способны!

– Не знаю, – бубнил Федор, – мне мокро!

– Наверное, ты просто вспотел под скотчем. – Я попыталась его успокоить.

В этот момент начали разносить воду.

– Может, их напоить? – предложила я.

– Еще чего, – обозлился Федька, – чтобы они меня опять описали?

– Им, наверное, очень жарко и неуютно!

– Мне хуже!

– Вдруг они скончаются от обезвоживания, жалко ведь!

– И хрен с ними! – обозлился Федор. – Тебе‑то хорошо! А я с крокодилами, примотанными к ногам!

– Все‑таки их надо попоить, – настаивала я, – аллигаторы живут в воде, представь, как они сейчас мучаются. И потом, если Ася с Васей умрут, Семен Кузьмич потребует аванс назад!

Федька крякнул:

– И как мы их поить будем?

– Ну… приспусти брюки, а я им стакан поднесу!

Федор слегка приподнялся в кресле.

– Давай, дергай штаны вниз.

Я выполнила приказ.

– Мама, а что они делают? – понесся по салону звонкий голос.