|
Если же у них такое плохое зрение, что они не видят разницы, так мы их полечим по-свойски. Но я убежден, что Тристан только притворяется, будто он ошибся, чтобы под этим предлогом хватать честных шотландцев, которые приходят повидаться со своими родственниками. — Дядя, могу я вас спросить, что это за люди, о которых вы сейчас говорили? — осведомился Квентин. — Разумеется, можешь, племянник, — ответил дядя, — только я не знаю, кто ответит тебе на этот вопрос. По крайней мере я не могу, хоть и знаю о них не меньше других. Они появились здесь.., пожалуй, года два тому назад и налетели, как саранча. — Верно, — сказал Линдсей, — и наш простофиля Жак (так мы называем мужиков, молодой человек, да и ты скоро научишься выражаться по-нашему)... Жак-простофиля мало заботится о том, каким ветром принесло эту саранчу, лишь бы знать, что он ее опять унесет. — Они делают так много зла? — спросил юноша. — Вот вопрос! — сказал Каннингем. — Да ведь они язычники, мальчуган! Не то сарацины, не то магометане... «Цыгане — выходцы из Индии. Кочуя из одной страны в другую, они в XV веке появились в Западной Европе. Цыгане не были ни магометанами (мусульманами), ни христианами. Равнодушные к религии, они все же сохраняли остатки древних верований, верили в демонов, колдунов и т.п. В Европе цыгане были обречены на вечные гонения и жестокие преследования, вызванные религиозной и национальной нетерпимостью.» Они не признают ни божьей матери, ни святых (здесь он перекрестился), воруют все, что под руку попадет, и вдобавок колдуют и гадают. — А говорят, среди их женщин есть прехорошенькие, — заметил Гутри. — Впрочем, Каннингему это лучше знать. — Что? Что ты сказал? — вскипел Каннингем. — Ты хочешь меня оскорбить? — В моих словах не было ничего оскорбительного, — ответил Гутри. — Пусть нас рассудят товарищи, — сказал Каннингем. — Послушайте, он посмел намекнуть, что я, шотландский дворянин, верующий в нашу святую церковь, завожу себе подружек среди этих поганых язычниц! — Полно, полно, это была просто шутка, — вступился Меченый. — Что за счеты между товарищами! — Пусть в другой раз так глупо не шутит! — проворчал Каннингем себе под нос. — А водятся ли эти бродяги где-нибудь еще, кроме Франции? — спросил Линдсей. — Еще бы! В Германии, Испании и Англии они бродят целыми ордами, — ответил Меченый. — Только одна Шотландия, благодарение святому Андрею, еще свободна от них. — Шотландия слишком холодна для саранчи и слишком бедна для воров, — сказал Каннингем. — А может быть, и то, что наши горцы не потерпят других воров, кроме своих собственных, — заметил Гутри. — Эй, ты, — сказал Меченый, — не забывай, что я сам уроженец горного Ангюса и что почти все горцы Глена — мои благородные родственники! Я не потерплю, чтобы горцев поносили в моем присутствии! — Но не будешь же ты отрицать, что они воруют скот? — сказал Гутри. — Угнать стадо овец — еще не значит быть вором, — возразил Меченый. — Я готов утверждать это где угодно. — Стыдитесь, друзья! — сказал Каннингем. — Кто ссорится теперь? Подумайте, какой это дурной пример для молодого человека... Но вот и замок. Я закажу бочонок вина, и, чтобы скрепить нашу дружбу, мы выпьем за Шотландию — и горную и низинную, если вы согласны быть сегодня моими гостями. — Согласны, согласны! — закричал Меченый. |
