Один из предводителей стачки махнул красным платком. Это был условленный знак.

Духовой оркестр мощно заиграл «Интернационал», толпа подхватила в несколько тысяч глоток. Теперь было вообще ничего не слышно кроме истошного вопля «голодных и рабов».

Из-за пакгауза вынесся грузовик-фургон, резко затормозил, немного не доехав до сборища. Из машины проворно выскочили десятка полтора дюжих парней в спецовках и встали шеренгой.

— Да стойте же вы! — Гальтон наконец догнал Айзенкопфа. — Смотрите, нас уже ждут!

В толпе произошло шевеление, она вдруг расступилась, на первый взгляд вроде бы освобождая проход. Но проход этот вел прямиком к грузовику и поджидавшим возле него молодцам.

— Стреляйте в воздух! — приказал Норд. — Это привлечет внимание полиции!

Оружие, захваченное у чекистов, он велел выкинуть за борт, чтобы избавиться от улик, но у Айзенкопфа оставался его «браунинг».

Биохимик не послушался.

— Тут стреляй не стреляй — никто не услышит. И где вы видите полицию?

Приподнявшись на цыпочки, Гальтон обнаружил, что каскетки шуцманов уже не маячат на краю причала. Оцепление, как по мановению волшебной палочки, исчезло.

А Курт волочил свой багаж вперед, очень решительно и не оборачиваясь.

— Вы с ума сошли!

Норд догнал его, схватил за руку.

— Бросьте вы эту штуку! Нужно возвращаться на корабль!

Но Айзенкопфа было не остановить.

— Вперед, только вперед! Не отставайте! — пропыхтел он. — Главное сейчас — не терять темпа.

— Какого к черту темпа?!

— Вот я вас и догнала! — весело сообщила Зоя, размахивая своим чемоданчиком, золотое сияние которого сделалось еще ярче в окружении серых роб.

Рабочие провожали троицу «буржуев» тяжелыми взглядами, однако дорогу не преграждали. Но, обернувшись, Гальтон увидел, что сзади прохода уже нет, толпа сомкнулась. Двигаться теперь можно было лишь вперед — прямиком к зловещему грузовику.

— Что вы наделали, Курт, с вашим германским упрямством! — горько воскликнул он.

Даже остановиться было уже невозможно. Стоило Норду замедлить шаг, и толпа надавила сзади, словно подталкивая навстречу гибели. При этом лиц было не видно, одни серые спины. Всё это походило на вязкий, кошмарный сон.

До шеренги боевиков оставалось не больше тридцати шагов. Уже можно было разглядеть мрачные, решительные физиономии молодчиков, которые только ждали команды, чтобы кинуться на своих жертв.

Вот и Зоя, наконец, заметила угрозу.

— Кто эти люди? Они мне не нравятся!

— Это боевики из «Ротфронта». Будем прорываться, — бодрым голосом заявил Гальтон.

Ни малейшей надежды на успех не было. Скрутят, затолкают в кузов и поминай как звали.

Он вынул мундштук, спрятал обратно. Можно, конечно, усыпить одного-другого, да что толку?

Тупой Айзенкопф, кажется, сообразил наконец, что предстоит схватка. Сунул руку в карман.

Но вынул не «браунинг», а металлический свисток. Приложил к губам. Раздался тонкий, довольно противный, но зато пронзительнейший звук, который прорвался и через уханье труб, и через ор толпы.

В одном из портовых складов разъехались ворота. Из темного прямоугольника, рыча моторами, один за другим вылетели несколько автомобилей и небольших автобусов.

Они мчались к ротфронтовскому грузовику.

Дверцы разом распахнулись, из автомобилей прямо на ходу посыпались люди в одинаковых черных рубашках, с дубинками в руках. Действуя с поразительной слаженностью и что-то крича, они кинулись на коминтерновцев.

«Интернационал», всхлипнув, оборвался.