C меня даже стала сходить чешуя! В самом начале этого путешествия началась одна из периодических фаз линьки: мой, до сих пор зеленый, чешуйчатый покров исчез, уступив место новому, красноватого оттенка. После желтоватой кожи в детстве, зеленоватой в юности и в первые годы взрослой жизни, нынешняя окраска соответствовала достигнутой мною зрелости – величественный красный цвет. Новая благородная чешуя сияла на солнце. Когда линька завершалась, то в течение продолжительного времени мне даже не требовался крем с добавлением масла, потому что новая кожа блестела, как полированное снаряжение. Старая чешуя осыпалась с моего тела, пока это были отдельные чешуйки, но вскоре они посыплются, как град. Это я знал по собственному опыту. Не всегда приятно лицезреть динозавра в период линьки, но для него самого – это чрезвычайно комфортный период. Ощущается небольшой зуд, но он даже приятен. Такое чувство, будто на всем теле сошли струпья зажившей раны. Я счел это хорошим знаком, чем-то наподобие заявления о согласии моего тела на путешествие.

«Линяющий динозавр – это здоровый динозавр!» Так всегда говорил мой крестный Данцелот Слоготокарь. Я оставлю след на будущее, как бродячая осыпающаяся елка.

В прохладной березовой роще я устроился на ночлег. Мне с некоторым трудом удалось разжечь небольшой костер, что раньше для меня, бывалого путешественника, всегда было одним из самых легких дел. Это была единственная мера, к которой я прибег для отпугивания диких зверей. Я взял с собой все возможное, но не подумал о средстве для защиты. Самое опасное оружие, которое я носил при себе, был маленький складной нож. Если сейчас из темноты появится какая-нибудь бестия, то я, по крайней мере, смогу попытаться припугнуть ее с помощью пинцета или предложить ей немного сиропа от кашля.

Почему я, собственно говоря, не испытываю страха? Вероятно, я просто слишком устал, чтобы сейчас чего-то бояться. Я уже целую вечность не совершал столько полезных для здоровья движений в течение одного дня. Я положил голову на рюкзак и стал рассматривать танцующие тени между стволами берез. Моя «подушка» была немного жесткой из-за находящейся внутри «Кровавой книги», но я не решился вынуть ее.

«Ведьмы всегда стоят среди берез».

Это была одна из трех загадочных фраз из этого злосчастного фолианта, которые постоянно приходили мне на ум в самый неподходящий момент.

«Тень, которую ты бросаешь, не является твоей тенью».

Это была вторая фраза.

«Если ты закроешь глаза, придут Другие».

Так звучала третья фраза.

Всего три раза я открывал «Кровавую книгу», и каждая из этих трех фраз навсегда въелась в мою память. Но странным образом именно здесь, в этой совершенно чужой, незащищенной и наверняка небезопасной среде они впервые не пробудили во мне настоящего страха. Моя вынужденная связь с «Кровавой книгой» всегда вызывала у меня ощущение, будто я живу рядом со свирепым и опасным животным, которое в любой момент может напасть на меня и разорвать на куски.

Но в известной степени я вновь вернул его в дикую природу, чтобы дать ему свободу. Поэтому я больше не испытывал страха. Я достал из своего багажа печенье из муки грубого помола и с благоговением съел его. Я намеревался впредь следить за своим питанием и потреблять столько пищи, сколько в действительности требовалось моему организму. Случай с рогаликом из слоеного теста глубоко врезался в мою память.

Свежий легкий ветерок прошелестел по березовой роще, вызвав многоголосый шепот опавшей листвы и еще больше раздувая мой костер. Беспокойно затрепетали кроны деревьев, будто ребенок листал толстую книгу без картинок. Я вспомнил о шелестящем смехе Призрачного Короля и о его светящихся детской радостью глазах, когда он умирал охваченный пламенем. В самом деле, с того самого времени не проходило и дня, чтобы я хоть раз не подумал о нем.