|
Он еще в девяносто седьмом со всем этим порвал. Раньше весь город под ним был. Да, такие вот масштабы. А потом он целиком в бизнес ушел. Своя компания у него, очень крупная. В Госдуму на третий срок выбрали...
– Да знаю я, – усмехнулся Ролан. – Ходили слухи, что Волок в бизнес ушел. И то, что в Думе он, тоже знаю... Только туфта все это. Как держал он город за яйца, так и держит... – Ну, с этим не поспоришь. Он к самому губернатору дверь ногой открывает. Про мэра я и не говорю... – И с ментами, гад, ручкается... Курва он... Ролан потянулся к бутылке. Венера подставила стакан. Оба выпили. Оба закурили. – У тебя с ним счеты? – спросила она. – Счеты? – в глубоком раздумье переспросил Ролан. – А разве у меня должны быть с ним счеты? – Ну, Аврора... – Аврора?.. А она мне нужна?.. – А я тебе нужна? – Ты?.. Ты такая же сука... – А ты святой? – Нет, не святой... Но бандитам не стелил... – Когда это было! Все уже быльем поросло... – А когда я зону топтал, ты ни с кем, да?.. – Врать не буду, было... Ты же не муж мне, чтобы верность тебе хранить... – Как это не муж?.. Я те развод не давал... – Ну, если не давал, то будь мужем... Может, ты ванну принять хочешь, а? Я тебе спинку потру... И не только спинку, мысленно добавила Венера... Что ни говори, а Ролан жутко ее заводил. Хотелось повторения. Но в привычных условиях. Без животной грязи и грубости...
Глава двадцать первая
1 Сказать, что Венера похорошела за двенадцать лет, значило жестоко посмеяться над правдой. Была красоткой, а стала бабой. Нет, не уродина, но хорошего мало... Но выбирать не приходилось. После лагерной хрюшки Хавроньи Венера казалась настоящей богиней красоты. К тому же баба горячая. И такая же голодная, как и он сам... – Вот тебе полотенце... А это белье. Твое, между прочим... Ролан не поверил своим глазам. Точно, знакомые черные трусы с белыми полосками на боках. Белая футболка с затертым гербом Советского Союза. Отголоски прошлых лет. Чистое все, выглаженное. И по размеру. В неволе не раздобреешь. Скорее, усохнешь... – Вот, осталось, – в ожидании похвалы сказала Венера. Но у Ролана не было желания поощрять эту стерву. Хорошей хочет она казаться, но он-то знает, с кем имеет дело. Сука она. И Аврора сука. И никто не переубедит его в обратном... – Мужикам своим носить не давала? – грубо спросил он. – Ну что ты такое говоришь? – возмутилась она. – Да ладно... – ухмыльнулся он. – Лишь бы стираное было... Зона – не институт благородных мальчиков. Брезгливые особи там долго не живут. И слабохарактерные тоже... Волки там держат масть. И Ролан сам стал волком. Настоящим лесным волком – хищным, зубастым. И жестоким. Душа черствая, как корка пересохшего хлеба. Двенадцать лет она сохла. Сохла, сохла и пересохла. – А может, ты это, баловалась? – ухмыльнулся он. – Как баловалась? – не поняла Венера. – Ну эти, как их там, фетишисты. Нюхают чужое белье и прутся... – Какие мы умные! – съязвила Венера. Подколола, что называется. Ролан раньше и слов таких не знал. Но зона – не совсем закрытый мир. Там и журналы, и газеты водятся. Ну и телевизор, само собой. И новички регулярно поступают, впечатлениями о вольной жизни делятся... Знал Ролан, что меняется эта жизнь. Дефицит из магазинов исчез, полки магазинов от товаров ломятся. |
