– Что, черт побери, происходит с парнем? – взорвался Джино. – Верни его, Коста. Давно пора наставить этого голубого на путь истинный.

(К неописуемому огорчению Джино, Коста вынужден был открыть ему глаза на сексуальные наклонности его сына.)

– О, – вставила Лаки. – Боюсь, ты уже опоздал. Если бы ты уделял ему больше внимания, когда он был юношей...

– Ты с кем разговариваешь? – взвился Джино.

Она не собиралась уступать.

– В детстве мы с Дарио оказались лишены нормальной семьи. Нас заперли в этом проклятом мавзолее, в Бель Эйр, как двух прокаженных. Ничего удивительного, что у Дарио все пошло наперекосяк.

– Вы жили просто ужасно, – сверкнул глазами Джино. – Великолепный дом. Все самое лучшее, что только можно купить за деньги.

– Деньги! – Лаки перешла на крик. – Кому нужны твои деньги? Мне нужен был ты! Я нуждалась в твоей заботе, чтобы ты находился рядом. Мне не хватало отца, настоящего отца!

Ее слова ранили его как стрелы.

– Я всегда старался как мог ради вас, – огрызнулся Джино. – Все, что только было в моих силах...

– Значит, этого оказалось недостаточно, – торжествующе заявила Лаки.

Полицейская сирена взвыла на улице. Коста направился к окну, чтобы взглянуть, что там происходит.

– Живо убирайся отсюда и верни Дарио, – завопил Джино. Коста исчез.

– Я ухожу, – заключила Лаки. – Ты и я – мы говорим на разных языках. И так было всегда.

– Ты утверждаешь, что я не стал тебе настоящим отцом, – выкрикнул Джино. – А ты сама – тебя можно назвать хорошей дочерью? Удрала из школы. Спала с кем попало, лишь бы он носил брюки. Переходила от...

– Ни с кем я не спала, – в ярости перебила она. – А если бы даже и спала, что из того?

– Что из того, ты спрашиваешь. Что из того? – Он горестно покачал головой. – Ты права, Лаки. Мы по-разному смотрим на вещи. Что же ты не уходишь? За семь лет ты не удосужилась послать мне хотя бы одну жалкую открытку. И это дочь?

Джино вдруг почувствовал, как сильно он устал. Кто-то начал ломиться в дверь. Он открыл, и в комнату ворвался бледный и дрожащий Коста:

– Дарио застрелили, – выдохнул он. – Рядом с отелем. Он мертв.

– Господи! – вырвалось у Джино. – Господи Боже мой!

Лаки застыла как громом пораженная.

Вдруг Джино схватился за грудь и сделал несколько неверных шагов в направлении кушетки. Тихий стон сорвался с его губ.

– Что с тобой? – бросилась к нему Лаки. – Что такое?

Он опять застонал. Его лицо стало абсолютно серым. Сейчас он выглядел на все свои семьдесят лет.

– По-моему... сердце... прихватило, – с трудом выговорил он. – Пожалуйста... вызови... врача... поскорее.

Только едва не потеряв отца, Лаки поняла, насколько он ей дорог. У него имелись недостатки, но все же он был ее папой... Джино. А когда, находясь между жизнью и смертью, он шепнул ей с больничной койки, что она должна отомстить, отстоять честь семьи, она ни секунды не колебалась. Она выполнит его просьбу. И никаких сомнений.

Энцо Боннатти.

Друг.

Крестный отец.

Убийца.

Предатель.

Она ехала в его особняк на Лонг-Айленде, испытывая ледяное спокойствие.

Отомстить. А почему бы и нет?

Отомстить за семью Сантанджело и за Марко. Не осталось сына, чтобы сделать эту работу, и бремя легло на ее плечи. Она не станет уклоняться от долга чести.