Семья — это тот рычаг, при помощи которого на него могли воздействовать. Точно также, как он выиграл меня в карты у мужа, его жене могли причинить вред. Или взять ее в заложницы, пока он не выполнит все требования. Так что я даже его понимала и, отчасти, принимала. Обращаться к продажным дамам в бордель для такого статусного человека тоже проблема. А вот раз в месяц воспользоваться благородной, хоть и чужой, женщиной, все же лучше. Да и не заставляет он с собой играть. Каждый садится по доброй воле, в противном случае его бы уже на королевском суде жизни и статуса лишили. У нас с таким не шутят.

Парадный холл встретил меня тишиной и услужливой горничной, которая приняла верхнюю накидку из безумно дорогого меха. Такие звери водились только далеко на севере, и цена одного такого мехового чуда доходила до наших месячных трат на поместье. Мне же сказали, что все вещи в комнате я смогу забрать себе, включая шесть различных накидок из редкого меха. Одна была дороже другой. Словно он их на подбор все покупал именно для меня.

Хотя странностей было куда больше, вся одежда в моем временном гардеробе была идеальна сшита по мне, и сидела как влитая. Дорогие ткани и отделка меня не смущали, мои домашние платья тоже не были из мешковины сделаны. Но вот кропотливость поражала. Они словно шились прямо на мне, а не были доставлены через день после моего приезда в «Ораниальд».

Да, у поместья Герцога Эр Гарс было имя. Такое красивое, мелодичное и вызывающее трепет у всех посторонних. Названное в честь бога войны, оно никогда за всю свою многовековую историю не видело нападений. Словно бог на самом деле хранил его и оберегал от невзгод, бед и напастей. В его стенах всегда царил домашний уют, мир и покой. В детстве я часто это ощущала, когда прошлая Герцогиня Эр Гарс сама готовила на кухне или выстраивала всех на работы в саду.

Каждый уголок поместья, каждая ниша и коридор были наполнены моими детскими воспоминаниями. После смерти родителей я ни разу тут не была. И вот теперь я могла наслаждаться детским покоем и уютом, что дарят мне эти стены. Теми крупицами теплоты, что остались у меня в памяти после столь ужасной трагедии двенадцатилетней давности.

До малой столовой я дошла достаточно быстро, чтобы мой друг детства не начал нервничать и отстукивать знакомый ритм длинными пальцами. Такая привычка была и у наших отцов в свое время. И от них Валторн и перенял эту необычную особенность, которую не встретишь среди дворян. Когда он сердится или злится, то начинает выстукивать сонату «Латургис», что была написана моей матушкой двадцать три года назад еще до моего рождения.

— Добрый вечер, — я осторожно проскользнула в украшенную к празднику гостиную.

— И вам приятного вечера, моя драгоценная, — улыбнулся брюнет открыто и широко.

— Вы меня искали? — я осторожно присела за стол, сервированный на двоих.

— Да, — кивнул он, — вы уже достаточно обжились. Да и завтра канун праздников, не желаете ли пойти на одно соглашение, которое будет выгодным как для меня, так и для вас.

— Что за соглашение? — я все подобралась, теряя свое благополуприятное настроение.

— Давайте сыграем в карты, — он положил на стол, между нами, нераспечатанную колоду карт, — если сможете выиграть три раза до наступления полуночи, то завтра сможете вернуться домой.

— А если не смогу? — на часах было половина восьмого.

— То с завтрашнего дня и до конца праздников, — он улыбнулся, — будете выполнять все, что я прикажу.