Он подошел ближе, и пространство между ними потеплело и наполнилось запахом жженых цитрусов.

Сердце стучало так бешено, что пульсация отдавалась у нее в ушах. Нари набрала полную грудь воздуха и заставила себя посмотреть на незнакомца.

Его лицо было обмотано, как у кочевника в пустыне, но даже если бы он снял свой платок, едва ли Нари заметила бы что-то, кроме его глаз. Они были зеленее изумрудов и горели так ярко, что становилось больно смотреть.

Глаза сузились в щелочки. Он сорвал с Нари платок и дотронулся до ее правого уха. Нари отдернулась. Его пальцы были такими горячими, что даже краткого прикосновения оказалось достаточно, чтобы обжечься.

– Шафит, – проговорил он тихо, но в отличие от остальной речи, это слово осталось для нее загадкой. – Убери руку, женщина. Дай взглянуть в твое лицо.

Он оттолкнул ее ладонь раньше, чем она успела подчиниться. Кровь уже успела свернуться, и на ветру рана зудела – Нари знала, что кожа сейчас затягивается прямо у него на глазах.

Он отпрянул, чуть не врезавшись в стену за его спиной.

– Око Сулеймана! – Он оглядел ее с головы до пят, принюхиваясь к воздуху, как собака. – Как… как ты это сделала? – требовательно спросил он, сверкая яркими глазами. – Что это за трюк? Это ловушка?

– Нет! – Она вскинула руки, всем своим видом изображая святую невинность. – Это никакой не трюк и не ловушка, честное слово!

– Твой голос… Это ты призвала меня. – Он занес саблю и приставил к ее горлу. Прикосновение изогнутого лезвия было нежным, как любовная ласка. – Как? На кого ты работаешь?

Нари обмерла. Она сглотнула, сдерживая себя, чтобы не дернуться под лезвием у своего горла, – можно не сомневаться, добром бы это не кончилось.

Она лихорадочно соображала.

– Здесь… здесь была девочка. Наверное, это она тебя вызвала. – Нари ткнула пальцем в сторону, стараясь, чтобы слова звучали уверенно. – Она убежала туда.

– Лжешь! – прошипел он, и холодное лезвие плотнее прижалось к коже. – Думаешь, я не узнал тебя по голосу?

Подступила паника. Обычно Нари быстро соображала в экстремальных ситуациях, но у нее не было опыта в заговаривании зубов разъяренным огненным духам.

– Прости! Я… я просто спела песню… Я не хотела… ой! – Она вскрикнула, почувствовав укол лезвия, и у нее на шее выступила кровь.

Он поднял саблю к лицу, разглядывая каплю красной крови на гладком металле. Он принюхался, поднося клинок вплотную к покрову на своем лице.

– Боже…

Нари стало дурно. Якуб оказался прав: она связалась с чуждым ей миром магии и теперь должна была поплатиться. Она набралась смелости.

– Только, пожалуйста, не тяни. Если ты хочешь меня съесть, сначала убей меня.

– Съесть тебя? – Он опустил оружие. – У меня от одного запаха твоей крови аппетит пропал на месяц. – Он с отвращением фыркнул. – Ты пахнешь земным рождением. Ты не мираж.

Она захлопала глазами и хотела поинтересоваться, что это значит, но не успела, когда из-под земли донесся внезапный мощный рокот.

Незнакомец коснулся стены склепа, у которого они стояли, и встревоженно обвел взглядом задрожавшие надгробия.

– Это кладбище?

Нари казалось, что ответ очевиден.

– Крупнейшее в Каире.

– Тогда у нас мало времени. – Он стал озираться по сторонам, после чего снова повернулся к ней: – Отвечай и не лги мне. Ты специально призвала меня?

– Нет.

– Где твоя семья?

А это какое имеет значение?

– Семьи нет, только я.