Али быстро понял, что члены «Танзима» совершают эту вылазку не в первый раз. Они с легкостью лавировали по лабиринту переулков, исправно ныряя в тень каждый раз, когда где-то распахивалась черная дверь.

Миновав все трущобы, они очутились на улице, которая уже ничем не напоминала сверкающий центральный бульвар. Древние здания были словно вырублены прямо из скалистых гор Дэвабада, отовсюду. Занимая все свободное место, жались друг к другу ветхие деревянные лачуги. В конце улицы торчало приземистое кирпичное сооружение, за прохудившимися занавесками дрожали огоньки.

Они направились туда, и до Али донеслись пьяный смех и невнятные звуки струнных инструментов, льющиеся в открытую дверь. Дым внутри стоял коромыслом: висел над джиннами, развалившимися на грязных подушках, струился вдоль труб и мимо темных кубков с вином. Все посетители были Дэвами. У многих на бронзовых руках красовались черные татуировки с символикой касты и рода.

Двери охранял грузный мужчина в заляпанном жилете, со шрамом, рассекающим всю щеку. Завидев их, он поднялся на ноги и перегородил вход длинным топором.

– Заблудились? – прорычал он.

– Мы пришли к Тюрану, – ответил Ханно.

Привратник перевел взгляд на Анаса и презрительно скорчился.

– Вы с крокодиленышем можете войти, но этот нечистый останется здесь.

Ханно вышел вперед и положил руку на тальвар.

– За те деньги, которые я плачу твоему хозяину, мой слуга останется при мне, – он кивнул на топор. – Убери.

Привратник с недовольным видом отошел в сторону, и Ханно переступил порог таверны. Анас и Али последовали за ним.

Посетители почти не обращали на них внимания, если не считать пары враждебных взглядов, адресованных Анасу. В такие места обычно приходят для того, чтобы остаться незамеченными, но Али невольно таращился во все глаза. Он никогда не был в таверне, никогда не проводил время в кругу огнепоклонников. Дэвов редко допускали до службы в Королевской гвардии, а те немногие, кого допускали, не порывались заводить дружбу с Кахтани-младшим.

Он отскочил от пьянчужки, который, дымно всхрапнув, свалился с оттоманки. Его внимание привлек женский смех, и, оглянувшись, Али увидел троицу девушек, которые трещали на дивастийском. Зеркальная поверхность их столика была завалена латунными шахматными фигурами, полупустыми кубками и блестящими монетами. Али не понимал их разговора, потому что так и не удосужился выучить дивастийский, но девушки были одна прекраснее другой. Их черные глаза искрились, когда они смеялись. Они были одеты в расшитые блузы с глубоким вырезом, туго обтягивающие бюст, а их тонкие золотые талии были обмотаны цепями с драгоценными камнями.

Потеряв всякую силу воли, Али не мог отвести глаз. Он никогда в жизни не видел взрослую Дэву с оголенным телом и не мог поверить, что они могут так выставлять себя напоказ, как эта троица. Дэвы были самым консервативным из племен, и их женщины с головой заворачивались в покрывала, выходя за порог дома, а многие, особенно дочери из знатных семей, наотрез отказывались разговаривать с чужестранцами.

Эти явно были не из их числа. Заметив Али, одна Дэва выпрямилась, нахально встретилась с ним взглядом и дерзко улыбнулась.

– Эй, малыш, тебе нравится? – спросила она на джиннском с акцентом. Она облизнулась, отчего у него замерло сердце, и кивнула на золотой воротник вокруг его шеи. – Кажется, я тебе по карману.

Анас встал между ними.

– Опусти глаза, брат, – упрекнул он беззлобно.

Али смутился и отвернулся. Ханно прыснул, а Али не смел поднять взгляд, пока их не привели в отдельный кабинет. Там обстановка была приличнее, чем в таверне. Пол устилали ковры с искусными изображениями фруктовых деревьев и танцовщиц, а под потолком висели хрустальные люстры.