И все-таки, Жене удалось пробраться сквозь ее страхи и опасения. Любого порядка. Дать почувствовать себя с ним в безопасности. А уж после его сегодняшних слов - она в принципе ощущала себя немного дезориентированной. Достаточно веское и смелое заявление, вроде бы. А Мила не ощутила в словах Жени фальши или наигранности. Он действительно так считал. И своими поступками, между прочим, уже не раз показывал Миле, что все именно так и есть.

И вот этот вот ворох внутренних эмоций, ощущений и мыслей; сама атмосфера внутри автомобиля, мчащегося через сумерки по трассе, местами даже пустынной, видимо из-за рабочего дня; заснеженные деревья и сугробы на обочинах; их какое-то обоюдное молчание, не тяжелое или неловкое, уютное и понятное друг другу - все это породило внутри Милы какое-то новое восприятие. И мужчины рядом, и самой ситуации. Принятия и трепета. Смешно, конечно, говорить, что она на весь мир стала смотреть по-новому, и все-таки, нечто подобное она и ощутила.

Женя не согласился разделить с ней дорогу. Сам вел автомобиль на всем протяжении пути.

- Ты лучше наслаждайся поездкой и отдыхай, - улыбался он на ее неоднократные предложения подменить его на полчаса-час, чтобы дать передохнуть. - Считай, что у тебя мини-отпуск.

И поскольку Мила все-таки не ощущала себя на трассе супер-увереренно, да и авто было бы для нее непривычным и по габаритам, и по динамике, особо не настаивала. Однако, по крайней мере, напоминала о передышке и кофе, предлагая Жене выходить на заправках.

Честно говоря, Мила давным-давно такого удовольствия от автомобильной поездки не ощущала. Какого-то предвкушения искристого праздника и счастья. Просто оптимизма. Когда раскинуть руки хочется и весь мир обнять. И рассмеяться просто так, без всякой видимой причины, вроде бы. Потому что внутри, за сердцем, тепло и горячо. В ней самой этот источник радости притаился и сейчас грудь распирает, заставляя улыбаться даже песням по радио, включенному в машине.

Такой перепад эмоций за день. Даже боязно немного. И здорово в одно и то же время. Как на детском аттракционе, когда и замираешь от страха вроде бы, и визжишь от восторга одновременно.

И Женя расслабился. Это тоже ощущалось, пусть Мила и не могла детально объяснить. Чувствовалось в его улыбке, в смешливых морщинках вокруг глаз, которые стали веселей и задорней, в осанке, в самом поведении. Он словно бы несколько лет «с себя сбросил», когда они выехали за город, и сам ощущал себя гораздо свободней. И обнимал ее, целовал ее руки, пальцы часто; лукаво и смешливо «воровал» поцелуи с губ при любой остановке, ерошил волосы, обнимал за плечи. Но это все выходило так просто и естественно, что не возникало напряженности и сложности. А казалось правильным и очень ей нужным. И Мила ловила себя на том, что тянется к нему, обнимает, легко разминает плечи, стремясь облегчить и снять мышечное напряжение, неминуемое при такой длинной поездке; просто касается щек, его волос, рук Жени. Будто сто лет знакомы. И вместе - не меньше. А он смотрит на нее при этом таким лучистым взглядом, с таким удовольствием, что у самой на лице улыбка «до ушей» расцветает.

Сказочная ситуация, вроде бы. Как и мужчина рядом, в чем-то. И в тоже время - все невероятно реально, ощущающееся остро до боли. Но приятной, нужной, встряхивающей и заставляющей смотреть на мир вокруг каким-то свежим и новым взглядом.

Наверное, это все отразилось и на ее восприятии города Жени, куда они въехали уже достаточно поздно ночью. Она чуть ли не прилипла к стеклу, рассматривая улицы и уже немногочисленных прохожих, идущих куда-то или гуляющих у кафе. Оглядывалась на дома и мигающие украшения, которые развесели перед приближающимися праздниками.