И ему удалось. Мила искренне и открыто рассмеялась.

- А так, я спорить не буду. Кровать у них, и правда, огромная. Так что, думаю, мешать мы друг другу не станем, - хоть он и сомневался, что сможет нормально расслабиться рядом с ней, но и упустить такую возможность не хотел.

Мила тоже не спорила, только еще больше сдвинулась к своей стороне. Женя обошел постель и сел на другом краю.

Зря он сомневался, кстати, отключился почти сразу, как только голову на подушке устроил. Устал больше, чем думалось. Да и Мила, кажется, уснула быстро.

Ей было так тепло и уютно, что даже двигаться не хотелось. Хотя что-то беспокоило непривычностью, теребило сонное сознание. Но Мила пыталась глубже зарыться в одеяло, настолько не хотелось ей из своего сна «выплывать». Однако разум уже пробудился, и она все-таки со вздохом сдалась. Моргнула, пытаясь понять: где она и почему проснулась? В комнате было темно. Еще ночь, наверное. Почти ничего не видно. А под щекой так тепло. И всему телу жарко. Она, конечно, халат не снимала, когда ложилась. По двум причинам: белья запасного у нее не было, а имеющееся Мила выстирала и оставила сушиться на батарее. Да и просто, они с Женей оба легли в халатах, чтобы меньше смущать друг друга. Только это им не особо помогло, кажется.

Потому как в этот момент Мила поняла, что лежит она щекой вовсе не на подушке, а на плече Жени. И нос ее уткнулся ему в кожу, под губами пульс на шее бьется. И он ее обнимает двумя руками. Крепко, кстати. Потому и тепло так, наверное.  Вот тебе и громадная кровать...

И одеяло уже одно на двоих. Оба лежат на середине кровати, словно бы во сне друг к другу тянулись. А ее нога перекинута через его бедра. А Мила без белья, между прочим, и халат уже задрался до пояса... Да и Женя, кажется, даже во сне, не остался равнодушным к их «сближению». Это она тоже хорошо ощущала тем самым бедром.

- Мил? - похоже, ее возня и его встревожила. - Все нормально? - Женя спрашивал сонно, кажется. Будто и сам не до конца понимал, что к чему.

Наклонился к ней. Его руки обхватили Милу еще плотнее, словно бы Женя переживал, что с ней действительно что-то могло произойти, пока он спал. А Мила не знала, что ответить. Внятных мыслей в голове - ни одной. И горячо уже во всем теле стало, у самой пульс зачастил, заставив сбиться дыхание. А по телу жаркая истома заструилась, словно разносилась с кровью. И каждая мышца, каждая клеточка будто гореть начала. Ее и от каждого их поцелуя в жар бросало. Сейчас же - ураган в теле! Каждый нерв взбудоражен!

- Нормально, - прошептала она, не испытывая, однако, в этом уверенности.

Неловко, кажется. Очень. Но из-за того, что тепло и хорошо, из-за темноты в номере - как-то нереально все воспринимается. И очень правильно в то же время. Будто ее подсознание и тело уже давно его на каком-то своем, непонятном разуму уровне, «своим» признали. Необходимым и близким. И тянулись теперь к нему, нуждались. Да и вся она, определенно, испытывала к нему тягу и желание все это время.

Однако, вроде бы сейчас и не самый лучший момент...

Мила попыталась аккуратно сместиться.

- Не надо, Мила. Не отстраняйся...

Похоже, и Женя понял всю двусмысленность их положения. Она всем телом ощутила, как он напряженно замер. Но держать ее слабее не стал. Наоборот даже. И руки его заскользили по ее спине, опустились ниже, перехватили бедро, не позволив Миле отодвинуться. Горячая ладонь принялась кожу поглаживать, тормоша и без того взбудораженные нервы, посылая по телу будто маленькие взрывы. И в животе уже «бабочки» порхают, которых сто лет не ощущала. Поцеловать его до ужаса хочется! Прижаться губами к этой точке пульса сильно-сильно...

- Не такая эта кровать и широкая, по факту, - его голос ощутимо сел.

Он был не меньше ее возбужден, это чувствовалось во всем: в дыхании, в жаре его кожи, в стуке сердца, который она ощущала щекой.