— Денег не будет — пойдем.

— Какой ты милый сегодня! Необычный.

— Не вру, вот и необычный.

Зазвонил телефон. Нинины руки лежали на моей шее, и я не хотел вставать, Нина — тоже. Мы сидели и ждали, когда телефон замолчит.

Но ждать оказалось хуже. Я снял трубку.

— Простите, у вас, случайно, Вали нет? — робко спросили с того конца провода. Я узнал голос Леньки Чекалина.

— Случайно есть, — сказал я.

— Скотина ты — вот кто! — донесся до меня моментально окрепший баритон. Ленька тоже узнал меня. Я вспомнил, что обещал быть у него вечером.

— Здравствуй, Леня, — поздоровался я.

— Чего-чего? — Моему другу показалось, что он ослышался, потому что такие слова, как «здравствуй», «до свидания», «пожалуйста», он позабыл еще в школе.

— Здравствуй, — повторил я.

— Ты с ума сошел? — искренне поинтересовался Леня.

— Нет, просто я вежливый, — объяснил я.

— Он, оказывается, вежливый, — сказал Ленька, но не мне, а кому-то в сторону, так как голос его отодвинулся. — Подожди, у меня трубку рвут… — Это было сказано мне.

В трубке щелкнуло, потом я услышал дыхание, и высокий женский голос позвал:

— Валя!

Меня звали с другого конца Москвы, а я молчал. Врать не хотелось, а говорить правду — тем более.

Сказать правду — значило потерять Нину, которая сидит за моей спиной и о которой я привык беспокоиться. Я положил трубку.

— Кто это? — выдохнула Нина. У нее были такие глаза, как будто она чуть не попала под грузовик.

— Женщина, — сказал я.

Нина встала, начала выносить на кухню посуду.

Она входила и выходила, а я сидел на диване и курил. Настроение было плохое, я не понимал почему: я прожил день так, как хотел, никого не боялся и говорил то, что думал. На меня, правда, все смотрели с удивлением, но были со мной добры.

Я обнаружил сегодня, что людей добрых гораздо больше, чем злых, и как было бы удобно, если бы все вдруг решили говорить друг другу правду, даже в мелочах. Потому что, если врать в мелочах, по инерции соврешь и в главном.

Преимущества сегодняшнего дня были для меня очевидны, однако я понимал, что, если завтра захочу повторить сегодняшний день, — контролерша оштрафует меня, Вера Петровна выгонит с работы, старик — из очереди, Нина — из дому.

Оказывается, говорить правду можно только в том случае, если живешь по правде. А иначе — или ври, или клади трубку.

В комнату вошла Нина, стала собирать со стола чашки.

— Ты о чем думаешь? — поинтересовалась она.

— Я думаю, что жить без вранья лучше, чем врать.

Нина пожала плечами.

— Это и дураку ясно.

Оказывается, дураку ясно, а мне нет. Мне вообще многое не ясно из того, что очевидно Санде, Нининой маме. Но где-то я недобрал того, что очевидно Леньке.

Ленька закончил институт вместе со мной и тоже нужен был в Москве двум женщинам. Однако он поехал в свою степь, а я нет. Я только хотел.

Пройдет несколько лет, и я превращусь в человека, «который хотел». И Нина уже не скажет, что я тонкая натура, а скажет, что я неудачник.

— Ты что собираешься завтра делать?

— Ломать всю свою жизнь.

Нина было засмеялась, но вдруг покраснела, опустила голову, быстро понесла из комнаты чашки. Наверное, подумала, что завтра я собираюсь сделать ей предложение.

О том, чего не было

И был день, когда папа взял мальчика Диму в зоопарк и показал ему тигра.