Никогда я не была зависима от кого-либо, никто никогда не мог меня обидеть или оскорбить. Постоять за себя я научилась с детского сада.

У нас был случай, кажется, в Аджарии. В моих музыкантов стреляли милиционеры - совершенно несправедливо; мы возвращались с концерта и столкнулись с другой машиной, в которой сидели милиционеры. Они вели себя безобразно, и началась драка. И милиционеры стали стрелять. Двоих музыкантов ранили (у одного пуля прошла в миллиметре от сонной артерии) их положили в больницу, а двое сидели в тюрьме. Ко мне приходил этот милиционер, который без предупреждения стрелял, на коленях стоял, чтобы я сказала, что он сначала в воздух выстрелил, большие деньги предлагал, но это было не так, и я не согласилась. Состоялся суд. Я запомнила его на всю жизнь, потому что сзади меня сидел сын милиционера и все время делал саблей так: шик-шик, шик-шик. Но я все равно рассказала все как было. А все остальные оказались подкуплены. А мои показания как несовершеннолетней, выяснилось, не имеют никакого значения - так что весь мой героизм был напрасен. Но главное не это, главное - я все сделала так, как хотела и считала нужным..."

В 1970 году на одной из дискотек Лайма познакомилась с молодым бас-гитаристом Андреем Латковским. Андрей был из интеллигентной семьи - его отец преподавал в Рижском университете политэкономию, а мама работала экспертом торговой палаты Латвии. По словам Андрея, он только пришел из армии и сразу обратил на Лайму внимание. Получилось так, что они стали работать в одном коллективе, в оркестре. Поработали какое-то время, разошлись, потом опять поработали. Никаких отношений не было между ними, разве что симпатия...

"А потом опять судьба нас свела, и мы опять стали работать вместе, но уже в Ленинграде (это произошло в 1978 году. - Ф. Р.). Жизнь вне дома, гостиницы... Лайма и тогда была яркая, я стал ухаживать, и мы вместе пошли по жизни..."

В 1979 году Лайма стала выступать в знаменитом варьете "Юрас перле" в Юрмале. Причем она не только пела, но и сама ставила танцы, придумывала костюмы, набирала музыкантов в собственный коллектив. Шоу, которое исполняла в те годы Лайма, считалось одним из самых красочных во всей Прибалтике и привлекало к себе огромное количество зрителей. Именно тогда на нее во второй раз обратил внимание Раймонд Паулс, который совместно со своим соавтором, поэтом Ильей Резником, и вывел ее на всесоюзную сцену. О том, как это произошло, рассказывает И. Резник:

" - Это у нас самое популярное варьете. Здесь хорошие грибы и довольно интересная программа, - сказал Раймонд, когда вся наша коммуна - Алла Пугачева с дочкой, Евгений Болдин, я с сыном, Паулс с женой и дочкой расположилась за элегантно сервированным столом.

Заговорили о делах.

Это была пора расцвета нашего музыкального товарищества. Мы часто навещали друг друга, перемещаясь в пределах треугольника Москва Ленинград - Рига.

На этот раз нас принимал Раймонд.

У всех было приподнятое настроение: Алла днем записала одну из наших последних песен "Ты и я - мы оба правы, правы, правы...". Теперь можно было отдохнуть, расслабиться и посмотреть на гримасы "буржуазного и чуждого нашей морали" жанра.

На маленькой, выложенной оргстеклом и подсвеченной снизу площадке чередовались певцы и танцовщицы, мини-кордебалет и "женщина-каучук".

Гвоздем шоу была экстравагантная певица - Лайма. Она появлялась четыре-пять раз и исполняла переведенные на латышский самые известные западные шлягеры.

Имидж Лаймы вызывал любопытство. Что же там - за отстраненным взглядом, непривычной пластикой и далеко не вокальным голосом?

Этот визит в "Юрас перле" оказался не последним.