Но пришло время бросить вызов некоторым менее полезным элементам его системы отрицания.

– Карлос, Вы действительно верите, что если бы Вы проводили Рут до машины, то могли бы с вероятностью от десяти до пятидесяти процентов жениться на ней?

– Одно могло вести к другому. Между нами что-то происходило. Я чувствовал это. Я знаю то, что я знаю!

– Но Вы говорите так каждый раз – женщина в супермаркете, секретарша в приемной дантиста, кассирша в кинотеатре. Вы даже чувствовали это по отношению к Саре. Подумайте о том, сколько раз Вы или любой другой мужчина провожал женщину до машины и не женился на ней!

– Хорошо, хорошо, может быть, вероятность была равна одному или даже половине процента, но все же она была – если бы я не был таким ослом. Я даже не подумал о том, чтобы попросить разрешения ее проводить!

– И из-за этого Вы занимаетесь самобичеванием? Карлос, я Вам прямо скажу: то, что Вы говорите, абсолютная чепуха. Все, что Вы рассказали мне о Рут, – а Вы ведь говорили с ней всего пять минут – это что ей двадцать три года, у нее двое маленьких детей и она недавно развелась. Давайте будем реалистами – как Вы сами сказали, это место, где нужно быть честным. Что Вы собирались сказать ей о своем здоровье?

– Когда я узнаю ее получше, я скажу ей правду – что у меня рак, но сейчас он под контролем, и врачи его лечат.

– И…?

– Что доктора не уверены в том, что может произойти, что каждый день открываются новые лекарства, но что в будущем у меня может быть ухудшение.

– Что сказали Вам врачи? Они сказали, что может быть ухудшение?

– Вы правы – будет ухудшение в будущем, если не будет найдено лекарство.

– Карлос, я не хочу быть жестоким, я хочу быть объективным. Поставьте себя на место Рут – двадцать три года, двое маленьких детей, трудный период в жизни, – по-видимому, она ищет твердую опору для себя и своих детей и, как все обычные люди, имеет очень смутное представление о том, что такое рак, и очень боится его. Неужели Вы в состоянии обеспечить ей ту поддержку и безопасность, в которых она нуждается? Неужели она готова принять неопределенность, связанную с Вашим здоровьем? Рискнуть оказаться в ситуации, когда ей придется ухаживать за Вами? Каковы реальные шансы, что она позволит себе увлечься Вами, сблизиться с Вами настолько, насколько Вы этого хотите?

– Вероятно, меньше, чем один из миллиона, – печально и устало ответил Карлос.

Я был жесток, но было бы более жестоко просто потакать ему, молчаливо признавая, что он не способен взглянуть в лицо реальности. Фантазии о Рут позволяли ему чувствовать, что другой человек может переживать за него и беспокоиться о нем. Я надеялся, что он поймет: именно моя прямая конфронтация с ним, а не подмигивание у него за спиной, была проявлением моей манеры переживать и заботиться.

Вся его бравада прошла. Карлос спросил очень тихо:

– Так что же мне остается?

– Если Вам в самом деле нужна сейчас близость, то пора перестать накручивать себя насчет женитьбы. Я уже несколько месяцев наблюдаю, как Вы настраиваете себя на это. Я думаю, настало время расслабиться. Вы только что закончили тяжелейший курс химиотерапии. Несколько недель назад Вы не могли есть, вставать с постели, Вас постоянно рвало, Вы очень похудели, Вам необходимо восстановить силы. Не нужно ожидать, что Вы прямо сейчас найдете жену, Вы слишком многого от себя требуете. Поставьте перед собой разумную цель – Вы умеете делать это не хуже меня. Сосредоточьтесь на хорошем разговоре. Попробуйте укрепить дружбу с людьми, которых Вы уже знаете.

Я увидел, что губы Карлоса начали складываться в улыбку. Он понял, что моим следующим предложением будет: «А разве группа – не самое подходящее место для этого?»

После этого сеанса Карлос уже не был прежним.