Раскаяние и огорчение! Нет, я должна была… Быть все время вместе с ним. Быть полезной, поддерживать его во всем. Если бы только не…»

Поскольку мысли Белинды были зафиксированы на такой мучительной теме, она, естественно, сразу же почувствовала потребность выйти. Но она не посмела этого сделать, в этом чужом месте. И с мужчиной в одной комнате. Подумать только, если он проснется и спросит: «Ты куда?» Что она тогда ответит? Нет, она не могла этого сделать. Это была лучшая ночь в ее жизни, она это чувствовала. Завтра вечером она снова будет в Элистранде, и тогда конец всем приключениям вместе с Вильяром — ее святым Георгием. Значит, ей нужно было сейчас суметь сдержаться? Не испортить все? К счастью, она была такой уставшей после долгой и непривычной скачки, что задремала, несмотря ни на что. Скоро она спала, не озабоченная своей небольшой повседневной, но, увы, такой серьезной проблемой.

Когда рано утром Хейке и Тула поднялись по дороге в лес напротив постоялого двора, их ждали тут двое всадников. Хейке и Тула круто остановили коней.

— Что же вы тут делаете? — строго спросил Хейке.

Голос Вильяра был неколебимо решительным.

— Мы должны заставить вас вернуться с нами домой.

— Чепуха, ты не можешь помешать нам продолжить путь.

— Я могу это сделать. Разве ваши лошади сегодня послушны?

— Нет, непослушны. Это ты…

— Дальше будет хуже. Так что поворачивайте сейчас, дома все хотят этого.

— Я принял решение. Тула тоже.

— Да, — сказала она, — ты просто зря тратишь время, Вильяр. И ты не должен был брать с собой молодую девушку.

— Я за нее несу ответственность, и это серьезно. Кроме того, это было ее желание.

— Да, этому я, конечно, верю, — ехидно сказала Тула.

— Вильяр, ты зря тратишь наше драгоценное время. — сказал Хейке. — Нам нужно ехать быстро, чтобы успеть до наступления зимы.

— Мы не тронемся с места, пока вы не поедете с нами домой.

Белинда сидела, как на иголках. Было ужасно неприятно быть свидетелем препирательств между людьми, которые, любили друг друга. И никто не хотел уступать.

Вдруг Тула начала петь. Низким голосом, не открывая рта, так что у Белинды совсем закружилась голова. Тула смотрела то на нее, но на Вильяра, и во взгляде было что-то, что потрясало и трогало Белинду до самых неведомых, пугающих глубин ее души. Она беспокойно смотрела в эти зеленоватые глаза и чувствовала, будто она переносилась в другое место, имевшее что-то общее с древностью, язычеством и несказанными ужасами. Голова у бедной Белинды кружилась.

Тут мистическое пение прекратилось. Вильяр сделал глубокий вдох и выпрямился.

— Значит, мы должны продолжить путь? Мы впустую тратим время, если должны успеть до наступления зимы.

— Наши лошади, — напомнила ему Тула.

— Да, в самом деле!

Вильяр спешился и подошел к ее коню. Из нижней стороны края седла он вынул маленький гвоздь или, скорее, штифт. Затем он освободил от подобного же и лошадь Хейке. Белинда размышляла о том, было ли у нее достаточно одежды для зимы. И хватит ли еды. У нее с собой не было денег.

Когда они все четверо скакали на север, Хейке тихонько спросил Тулу:

— Должна ли ты брать их с собой? Не было бы лучше повернуть их мысли домой?

— Это гораздо лучше, — легкомысленно сказала Тула. — Потому что у Вильяра — юношеская сила и смелость. И с постоялыми дворами становится практично.