— Вы заставляете меня думать за вас, потому что вам самому ничего не приходит в голову.

Он побагровел.

— Клянусь Всевышним, я не позволю всякой пустоголовой девчонке насмехаться надо мной.

— Да, сударь, вам больше подходит общение с моей кузиной Джоан. У вас с ней полная гармония во время ваших многочасовых музыкальных занятий

В ту же секунду она пожалела о своих словах, ибо он торжествующе воскликнул:

— Ах, вот оно что! Она, оказывается, у нас еще и ревнивица.

— Вовсе нет!

— Нет, ревнивица. И мне очень приятно.

— Но вы отнюдь не приятны мне, милорд. Вы надменный, самодовольный распутник, готовый поверить льстивым словам развратных француженок.

Он хищно посмотрел на нее, покачал головой и подошел поближе. Ориел быстро отскочила, спрятавшись за стул, как за бастион.

— Не приближайтесь ко мне, — сказала она.

— Как же мне не приближаться, если вы сами вынуждаете меня доказать, что все эти французские леди отнюдь не перехваливали меня?

Она отбежала к дальнему концу стола, но он приближался к ней с дьявольской улыбкой на губах.

— Мы говорили об убийце, милорд.

— Да, и теперь я должен находиться к вам как можно ближе, чтобы защитить от опасности.

Он дошел до конца стола и почти бросился навстречу ей. Ориел вскрикнула, схватила со стола увесистую книгу и швырнула в него.

Он неловко поймал книгу двумя руками, в то время как она, подхватив полы юбки, выскочила из библиотеки и помчалась к галерее. Обернувшись, она увидела, что он преследует ее. Подняв угрожающе вверх руку, Ориел предупредила его:

— Я позову Джорджа.

Он не отставал. Она ускорила шаг.

— Я позову тетю Ливию.

Он лишь ухмыльнулся.

Она поправила растрепавшиеся волосы.

— Хорошо, тогда я позову Джоан.

Он остановился.

— Джоан? Джоан — это сушеная вобла. Так же как и Джейн.

Она направилась к лестнице.

— Вернитесь.

— Как я уже сказала, мне нужно время, чтобы подумать.

— Если вам так уж нужно подумать, думайте в моем присутствии.

Ориел покачала головой и побежала вниз по лестнице, прежде чем он успел что-либо ответить. Она быстрее проглотит лягушку, чем признается ему, как трудно для нее думать о чем-то отвлеченном в одной комнате с ним. Наверняка он сам об этом уже догадался.

Опасаясь, что Блэйд будет искать ее, Ориел прямо из дома направилась в церковь. Было время обеда, и полуденное солнце щедро рассыпало свои лучи сквозь храмовую розу. Обменявшись несколькими фразами со священником, Ориел прошла к алтарю и замерла в снопе света, пытаясь успокоиться. Ее мысли вернулись к теме ее разговора с Блэйдом. Она не могла представить себе, что кто-то мог убить дедушку Томаса. Но Блэйд прав, говоря о странных обстоятельствах его смерти. Томас упал в лестничный проем, а не скатился по лестнице, значит, он не оступился. Ориел кивнула; больше ей ничего в голову не приходило.

Дорогой дедушка Томас говорил, что, если она будет испытывать какие-нибудь затруднения, ей следует отправиться на его могилу и прочесть надпись на надгробном камне.

Она решила последовать этому совету и спустилась вниз, в темноту фамильного склепа. Подземная галерея была освещена тусклым светом единственного факела. Она остановилась у могилы Томаса и стала внимательно читать выбитые красивым, четким шрифтом слова:

О, Господь Бог, всемогущий и милосердный, тот, кто принял на себя все грехи человечества.

Слова утешали, но она никак не могла понять, почему дедушка советовал ей спускаться в склеп и читать то, что она и так знала наизусть. После нескольких минут раздумья, так ничего и не открыв для себя, она вернулась в церковный зал.