– Ты смеешься, – заметила она, неслышно ступая босыми ногами по мраморному полу. – Сонный, голый – и смеется! Любопытно узнать, что за мысли бродят у тебя в голове?

Макс обнял ее рукой за более чем широкую талию и усадил рядом с собой. Другой рукой он забросил густую копну каштановых волос ей за плечо и убрал пряди с лица.

– О чем я думаю всегда, ты знаешь, но я с удовольствием повторю, – прошептал он. – Я думаю о том, что люблю тебя. Что ты мне нужна.

Кэтрин бросила взгляд вниз.

– Да, я вижу. И правда ...

Он потянулся к ней и поцеловал в губы.

– А еще я думаю о том, что, глядя на тебя, забываю обо всем и не желаю никуда отсюда уезжать.

Кэтрин неопределенно пожала плечами.

– Ну что ж, если ты на самом деле хочешь остаться, тогда нам незачем отсюда уезжать, – просто ответила она и провела ладонью по его заросшему щетиной подбородку, – ведь вилла принадлежит тебе, разве не так? Теперь крыша больше не протекает, а пауки все перебиты ...

– Что ты такое говоришь, Кэтрин! Здесь такого никогда не было!

Она машинально погладила свой выпирающий живот.

– Нужно будет еще подновить детскую, и можно оставаться здесь до скончания века. За Олдхэмптоном присмотрит Бентли. Ему все равно нужно найти занятие, чтобы держать его подальше от всяческих соблазнов.

Макс лег в шезлонг и притянул Кэтрин к себе.

– Из твоего брата фермер никудышный, – заметил он. – Мне же здесь долго оставаться нельзя. Я дал слово Пилю. Но мы каждый год будем сюда приезжать. Правда, здорово было наблюдать, как собирают урожай? Для меня прямо чудо какое-то. Столько лет сюда не приезжать! Почему, ума не приложу!

Впрочем, ответ он знал. Каталония уж слишком близко к Франции. К Эльзасу. Очень много воспоминаний и сплошной душераздирающей боли. Поначалу даже аромат зреющего винограда просто-напросто душил его. В детстве он ездил сюда довольно часто.

Он привез ее в Каталонию, чтобы провести романтический медовый месяц. По крайней мере, в таком намерении он постарался убедить себя и ее. Но сейчас он понял, что сделал так исключительно ради того, чтобы она прогнала прочь еще несколько призраков из его прошлого. И она прогнала. Макс с нежностью провел ладонью по ее выпирающему животу и испытал чувство глубокой, искренней благодарности.

Кэтрин промурлыкала и перекатилась на него. В кармане ее платья что-то громко захрустело.

– Ой! Письмо!

Макс, чуть склонив голову, посмотрел на нее.

– Я видел, как ты что-то читала. От кого письмо-то?

– От моего брата, – ответила она, – от Кэма. Он спрашивает, когда мы собираемся возвращаться и что нужно сделать в Олдхэмптоне. Там и для тебя есть пара слов.

– Для меня?

Макс крайне удивился. Он познакомился с лордом Трейхорном буквально накануне свадьбы, когда они приехали в дом, где Кэтрин провела свое детство, чтобы повенчаться в старой приходской церкви. Его светлость весьма пристально тогда разглядывал своего будущего зятя. Макс решил, что их женитьбу с Кэтрин он принял как данность, а к ребенку, который должен был появиться на свет в результате их брачного союза, все-таки относился с меньшей долей неприятия, чем к несчастливому браку его сестры. Конечно, Кэтрин без особых на то усилий уговорила своего брата, и церемония состоялась уже через две недели. Но на протяжении всего времени, что они гостили в поместье, Трейхорн ни разу не проявил к Максу теплых чувств. Макс знал, что ему направлено завуалированное предостережение. От Макса ожидалось, что он либо сделает любимую сестренку его светлости безмерно счастливой, либо получит на свою голову какие только возможно неприятности.

– Давай я тебе прочитаю, что пишет Кэм, – предложила она и вытащила письмо из кармана.