— Ева, ты ведешь себя до крайности глупо. Совершенно на тебя не похоже.

Я смолчала. Порой даже самые умные люди начинают вести себя глупо, а я натворила столько, чтобы хоть о каком-то уме или хотя бы о здравом смысле говорить уже не приходилось. Если бы только брат дознался, что я с кем-то вслепую заключила сделку ради нашего спасения… Подозреваю, он пришел бы в ужас, а заодно и посчитал меня совершеннейшей идиоткой. Я и сама начала подозревать, что мой ум переоценивали все, в том числе я сама, однако в случае со сделкой меня оправдывала полная безнадежность той ситуации, в которой оказались иберийцы, да и мы с братом заодно. Мы со Вторым не могли совладать с разбушевавшейся фэйри без помощи.

Однако, если в случае со сделкой у меня еще были оправдания, то в случае с моими прятками с Де Ла Серта я вела себя поистине глупо, о чем без устали твердили все, даже Эмма, которая едва лишь узнала о ранении Эдварда, наотрез отказалась оставаться в доме дяди Уоррингтона и вернулась в столицу с решительностью, подобающей истинной Дарроу. Убедившись, что Второй не собирается оставлять наш бренный мир, младшая быстро пришла в себя и принялась увещевать меня, пытаясь уговорить сменить гнев на милость и снова подарить Де Ла Серта сомнительную радость общения со мной.

Но, право слово, я положительно не могла ничего поделать с собою. Холодный рассудок покинул меня, и я чувствовала себя обычной молоденькой девицей, нервной и впечатлительной сверх меры. И, как и подобает юной барышне, я трусливо избегала братьев Де Ла Серта всеми доступными способами.

— Перестань прятаться, пока не пошли слухи. Ты снова должна сиять в свете, очаровывать молодых людей. В конце концов, ты же дочь лорда Дарроу.

Все верно, я дочь лорда Дарроу, но и притом внучка цыганской ведьмы, да и сама шувани не из последних. Меня передергивало от авансов старшего Де Ла Серта.

— Я услышала тебя, Второй, и постараюсь взять себя в руки. Приложу для этого все усилия.

Эдвард удовлетворенно вздохнул, отлично зная, что его старшая сестра не говорит «приложу все усилия» лишь для того, чтобы ее перестали на какое-то время тревожить. Если я прикладываю все усилия, справляюсь непременно, как может быть иначе, если речь идет о дочери лорда Дарроу? И не просто его дочери — первенце.

Соответственно, уже через несколько дней я появилась на музыкальном вечере у Греев вместе с Эдвардом и Эммой, где должны были появиться и наши иберийские друзья. Младшая переживала, кажется, невероятно, и старалась держаться подле меня. В ее глазах стыла растерянность и тревога, которые младшая пыталась прятать, но безуспешно.

— Ты посмотри только, Де Ла Серта появились. А я думал, траур они будут носить глубокий подольше, — шепнул мне на ухо Второй, кивнув в сторону дверей.

Сыновья посла действительно появились на музыкальном вечере. Приглашения Греи им не высылали из уважения к их потере, однако в доме наших родственников Де Ла Серта с некоторых пор стали желанными гостями. Даже несмотря на то, что иберийцы нередко выказывали мне, кузине хозяйки дома, свое пренебрежение.

— Хотя бы не бал, правила приличия, в целом, соблюдены, — покачала головой я, подозревая, что несмотря на то, что обычно для детей потеря матери становится огромным горем… Мануэль и Теодоро Де Ла Серта, вероятно, в глубине души готовы были пуститься в пляс от радости, учитывая, какое именно «наследство» получил старший из братьев от госпожи маркизы. Нет, сперва разумеется, Мануэль и Теодоро страдали, но время их скорби быстро миновало. Можно было сказать, братья оправились от своей потери молниеносно.

— И на том спасибо, — покивал Эдвард, явно с трудом сдерживаясь от улыбки. Второй считал, что, несмотря ни на что, следовало выказывать друзьям сочувствие, даже если сейчас они не очень-то в нем и нуждались.